Оправившись от поражения и набрав новых воинов, захватил Вологду. Это несколько усилило его позиции, так что Василий II предпочел обойтись без новой битвы и дал безземельному кузену в удел Дмитров.

Василий Косой. Фрагмент картины П. Чистякова

Пожив там недолгое время, Косой решил, что ему этого мало. Зимой он напал на крепость Гледен, на Вологодчине, где стоял московский гарнизон. Взять не сумел, но договорился с воеводой князем Оболенским о почтенной капитуляции. И здесь произошло знаменательное событие: когда город открыл ворота, Косой умертвил воеводу и повесил нескольких великокняжеских слуг, а многих жителей поубивал. До сих пор кровопролитие было, так сказать, сугубо «боевым» – гибли воины, сражавшиеся с оружием в руках. Но с этого момента происходит эскалация ожесточения – как всегда случается в затяжных гражданских войнах. Теперь обыденным явлением становятся казни и расправа с безоружными. Дальше будет только хуже.

К этому времени младшие Юрьевичи успели рассориться и разошлись по разным лагерям. Дмитрий Шемяка присоединился к мятежному брату, Дмитрий Красный остался при Василии II.

У села Скорятина, в Ростовском крае, армии сошлись. Московское войско, разумеется, было многочисленней, и Косой, как прежде в Гледене, прибегнул к вероломству. Он предложил великому князю перемирие. Когда же тот отпустил часть отрядов для сбора продовольствия и фуража, Василий внезапно атаковал.

Но эта уловка ему не помогла, силы были слишком неравны. Оставшихся в московском стане войск хватило, чтобы выдержать первый натиск, а затем подоспели другие полки, и Косой был разгромлен. Его взяли в плен и отвезли в Москву.

Желая избавиться от надоедливого соперника, Василий Васильевич приказал выколоть ему глаза. Еще некоторое время назад такое было бы совершенно невообразимо: один внук Дмитрия Донского ослепил другого.

Градус жестокости всё повышался.

Обезвредив столь зверским способом этого врага, Василий Второй через некоторое время приобрел другого, куда более опасного.

Шемяка был еще коварнее и упорнее своего старшего брата. Дмитрий Юрьевич сумел вовремя от него отречься и избежал ответственности за участие в мятеже. Удалившись к себе в Галич, он несколько лет просидел тихо, выжидая своего часа. И в конце концов дождался.

Удобный шанс на реванш (во всяком случае, Шемяке показалось, что удобный) представился в 1445 году, когда во время очередной, не особенно крупной стычки с татарами незадачливый Василий Васильевич вдруг угодил в плен к Улуг-Мухаммеду (об этом нелепом эпизоде было рассказано в предыдущей главе).

Шемяка решил, что настало время предъявить свои претензии на престол. Он послал хану кляузу «со всем лихом на великого князя» и отправил послом к Улуг-Мухаммеду одного из своих дьяков, прося отобрать у Василия ярлык.

Однако, как мы знаем, хан предпочел сговориться со своим богатым пленником и отпустил его восвояси.

Теперь Шемяка оказался в трудном положении. Он понимал, что Василий Васильевич, накопив сил после своего поражения и выплатив контрибуцию, захочет посчитаться со своим недоброжелателем. Платить, впрочем, и не пришлось, поскольку в том же году Улуг-Мухаммед был убит собственным сыном.