Нужно отметить, что сам Вагнер находился под влиянием шопенгауэровской мысли, с которой он познакомился в 1854 году, особенно его эстетики, в которой Шопенгауэр, онтологизируя искусство, отводит совершенно уникальную роль музыке. Но прежде чем описать в «двух словах» своеобразие эстетики Шопенгауэра, мы позволим дать краткий абрис его системы, которую, кстати, почти дословно в ряде мест «Рождения трагедии из духа музыки» воспроизводит Фридрих Ницше, поскольку это, возможно, необходимо для читателя, не знакомого с системой Шопенгауэра, и поскольку предлагаемое произведение Ницше можно более полно понять в перспективе сказанного Артуром Шопенгауэром.

В своем произведении «Мир как воля и представление» Шопенгауэр выстраивает довольно интересную систему, согласно которой существует два подхода, два «взгляда» на мир: мир как он есть сам по себе, или мировая воля, и мир как представление, т. е. мир, ставший предметом, объектом для взгляда. Собственно, говорить о двух мирах не совсем корректно. Есть мир сам по себе и тот же самый мир, ставший объектом рефлексии, отражения, взгляда. Мировая воля, мир как воля, мир сам по себе не является доступным рефлектирующему познанию. Познание всегда – это мир как представление. Воля сама по себе[91] находится вне пространства и вне времени, не подчинена закону причинности, немножественна. То же, с чем мы как живые существа имеем постоянно дело, – это представление, объект, мир как представление. Он обладает определенными отличительными свойствами: любой объект дается в пространстве и времени (а через них – как материальный), подчинен закону причинности (закон основания, гласящий, что любое сущее дается как взаимосвязанное), множественности.

Мировая воля имеет ступени объективации, которые суть идеи. Эти ступени объективации выстраиваются в довольно традиционной манере лестницы, идущей от неживой природы (силы природы, материальность) через мир растительный к живому царству, венцом которого, естественно, является человек, получивший возможность абстрактного познания.

Особую роль у А. Шопенгауэра играет искусство, которое имеет дело не с реальным миром, и тем более с его творчески препарированным эрзацем, а с идеями, т. е. проникает в «промежуточное царство», некое междумирие мира как воли и мира как представления. Художник, творец – это чистое, безвольное око мира, безвольный субъект, т. е. тот субъект, который уже частично сложил с себя путы мира как представления (саму субъективность, время, пространство, служение закону причинности), а также отказался от бессмысленного служения мировой воле. Утешение, которое даруется созерцанием прекрасных образов-идей, исторгает нас из бессмысленного и жестокого мира, где все так или иначе выполняет волю мировой воли. Искусство, кроме всего прочего, обладает в системе А. Шопенгауэра онтологическим статусом, поскольку лишь через него, а не посредством научного исследования, которое, используя как свой инструмент закон, остается внутри мира как представления, мы можем хотя бы соприкоснуться с междумирием идей, т. е. войти в контакт с непосредственными объективациями мировой воли. Совершенно уникальным статусом в системе Шопенгауэра обладает музыка, которая оказывается не в ряду других видов искусств, но стоит особняком, выполняя иное предназначение. Подобный взгляд на музыкальное искусство, кстати, импонировал и привлекал не только Р. Вагнера, но и многих других композиторов. Музыка есть некий аналог воли, ее непосредственная объективация. Более того, мы даже можем говорить о том, что мировая воля объективируется двумя способами: как реальный мир представления и как мир музыки. Именно через музыку можно непосредственно соприкоснуться с мировой волей, без посредников-«идей».