Путилин, когда мы поравнялись с башней, быстро выхватил свой потайной фонарь и направил сильный свет рефлектора на ту башенку, около которой появился загадочный призрак.

– Эта башенка?

– Да, эта, Иван Дмитриевич…

– Скажите, когда вы увидели привидение на крыше башни, как вы поступили?

Разговор происходил в номере гостиницы «Лоскутной», самой лучшей в Москве.

– Я решил немедленно исследовать внутреннее помещение башни.

– И?

– И ничего, буквально ничего не обнаружил.

На следующее утро Путилин сделал несколько визитов. Его приезду страшно обрадовались.

– Сделайте милость, почтеннейший Иван Дмитриевич, распутайте это диковинное дело! Освободите Первопрестольную от страшного призрака!

– Постараюсь… – улыбался великий сыщик.

– А как вы полагаете: трудно это?

– Попробуйте! – отшучивался он.

Он заехал за мной вместе с В., и мы втроем отправились в неведомое для меня путешествие.

– Можно узнать, куда мы едем?

– Отчего же нет, доктор! Мы будем осматривать Сухареву башню. Надо же мне взглянуть, что такое там творится.

… С чувством жгучего любопытства подошел я к дверям башни, ведущим в ее таинственное «нутро».

– Где только не приходится мне бывать с тобой, И. Д.! – сказал я Путилину.

– Раскаиваешься или нет? – улыбнулся он. – Ну-с, позвольте мне ключ!

Он взял огромный ключ и, прежде чем сунуть его в замок, внимательно и удивленно-пристально стал разглядывать последний. Мне показалось, что Путилин даже соскоблил что-то с замка.

С тихим протяжным визгом-стоном раскрылась старая железная дверь. Этот противный визг долго стоял у меня в ушах, отдаваясь тревожно-тоскливо в сердце.

– Ну, пожалуйте, господа! – с дрожью в голосе произнес В. и пошел вперед.

Путилин спокойно захлопнул дверь.

Путилин зажег свой знаменитый потайной фонарь. Это было необходимо, ибо здесь царила почти могильная тьма. Запах страшной сырости, плесени, какого-то тлена, точно в склепе, стоял в воздухе.

Мы стали подниматься по узкой-узкой каменной лестнице. Несколько раз я спотыкался, а раз чуть не упал – из-под ноги вырвался обрушившийся кирпич.

– Какая ветхость!.. – пробормотал Путилин.

Скоро наше восхождение окончилось.

Лишь только мы собрались войти в какое-то темное помещение, напоминающее комнату-конуру со сводчатым потолком, как оттуда вылетело что-то большое, черное, чем-то махающее.

– У-у, ха-ха-ха! – прокатился над нашими головами крик-хохот.

Это было до такой степени неожиданно и страшно, что у меня кровь заледенела в жилах, а московский коллега Путилина отшатнулся, едва не упав в пропасть лестницы, и громко вскрикнул.

Один только Путилин, этот человек поразительного хладнокровия, остался невозмутимым.

– Не бойтесь, господа: это еще не наш призрак, это почтенные совы. Они устроились здесь премило.

Действительно, лишь только мы вошли в башенную комнату, целая масса крыльев захлопала над нашими головами. К этому неприятному шуму примешивался еще огромный писк и визг стаи крыс, пробегавших мимо наших ног.

– Вот это будет поопаснее и сов и, пожалуй, самого призрака. Эти грызуны могут разорвать здесь всякого так же, как разорвали они епископа Гадона. Черт возьми, призрак – существо, безусловно, храброе!