Молокаи — дом коренных гавайцев, японцев, китайцев, филиппинцев и небольшого числа американцев и европейцев; прибежище контркультуры и иного образа жизни; родина выносливого и независимого народа, избегающего цивилизации и наплыва туристов с соседних островов; работящего и живущего простой жизнью народа, который учит своих детей вечным ценностям и любви к природе.

Молокаи — остров духов природы и древних легенд, место тайных захоронений кахуна купуас — шаманов, магов и знахарей, духовных воителей, живущих в гармонии с энергиями Земли.

Молокаи готовился принять на свою землю нового жителя, новую душу, новую жизнь.

Голова Мицу Фуджимото, миниатюрной полуамериканки-полуяпонки лет сорока, металась из стороны в сторону, лоб был покрыт испариной. Она плакала, стонала и молилась за свое дитя, слабо выкрикивая: «Мама Чиа!» Отчаянно напрягаясь, содрогаясъ при каждой очередной схватке, она сражалась за жизнь своего ребенка.

Часы или минуты спустя — я не могу определить, сколько прошло времени, — после метания в бреду, возвращения и провалов сознания, я проснулся — и ко мне вновь вернулась отчаянная жажда. Но если я испытываю жажду, то я все еще жив! Это простое логическое заключение ошеломило меня, и в эти мгновения ясности разума я ощутил свое тело и прошел по нему внутренним взором, критически оценивая состояние каждого органа. Голова гудела, кожа горела огнем. И я ничего не видел — я ослеп! Я пошевелил рукой. Движение было невероятно слабым. Я ощупал свои глаза и с огромным облегчением обнаружил, что они покрыты легкой тканью.

У меня не было никакого представления о том, где я — в палате больницы, дома в Огайо или где-то в Калифорнии. Может быть, я заболел или со мной произошел какой-то несчастный случай? Возможно, все это лишь сон.

Длинные черные волосы Мицу спутались и беспорядочными прядями покрывали ее лицо и подушку. После того как около десяти лет назад умер ее первый ребенок, она поклялась никогда больше не иметь детей — она не смогла бы пережить страданий еще одной утраты.

Но когда она пересекла рубеж сорокалетия, то поняла, что у нее остался последний шанс. Сейчас — или никогда. Так Мицу Фуджимото и ее муж Сей приняли решение.

Через несколько месяцев лицо Мицу засияло, а живот округлился. Бог благословил чету Фуджимото ребенком.

Сейчас Сей побежал в долину за помощью. Мицу, скорчившись, лежала на кровати, пользуясь передышкой между схватками, — обессиленная, одинокая и испуганная, измученная мыслями о том, что может случиться самое страшное. Когда подступала новая волна схваток и ее живот вновь превращался в камень, Мицу начинала выкрикивать имя Мамы Чиа.

Когда я снова пришел в сознание, мир по-прежнему был темным — мои глаза все еще были покрыты повязкой. Кожа все так же горела, и мне оставалось только стонать и терпеть эту боль.

Я услышал какой-то звук, словно кто-то выжимал мокрую тряпку над ведром с водой. В это мгновение моего лба коснулась прохладная ткань, а мои ноздри затрепетали, почуяв аромат воды.

Мои чувства были настолько обострены, что по щекам покатились слезы.