Хель бросилась на него с гортанным рыком, с отчаянием самки, потерявшей своих детенышей. Она била, царапалась, норовила укусить. А Крэйл не сопротивлялся, не делал вообще ничего, чтобы хоть немного остудить ее ненависть. Ненависть, право на которую куплено пролитой кровью ее сестры.

Земля снова задрожала — и тут же раскололась на множество расщелин, из которых, получив неожиданную сеободу, повадили клубы раскаленного пара, где-то вверх взвились потоки пламени. Что- то загрохотало — уже и не понять, над головой ли или внизу. Мир вокруг будто раздирали крючьями. Точно рушились многовековые скрепы, удерживающее хрупкое равновесие изнанки реального мира.

Хель замерла с опущенными руками. Она тяжело дышала и, Крэйл отлично это видел, едва держалась, чтобы не зарыдать.

— Именно поэтому ты и должна уходить. — Он встал перед ней на одно колено, взял ее руки в свои. Хель не противилась. — Мар спасла всех нас. Всех, кто остался по ту сторону. И они должны это знать. Расскажи им всю правду. Больше некому.

И тут ее прорвало. Из разъяренной фурии Хель превратилась в обычную девчонку, которая больше не в силах сдерживать слезы.

Хаос стонал и рвался на части, корчился в агонии, а Хель безудержно рыдала на плече убийцы собственной сестры.

— А ты? — наконец сумела произнести она.

— Я останусь, — улыбнулся Крэйл. — Кто-то должен проследить, чтобы весь этот бардак наконец исчез. Мало ли что пойдет не так. К тому же… мое место рядом с Мар.

Хель зажмурилась, с силой закусила губу.

— Иди, — Крэйл осторожно высвободился из ее объятий.

Она хотела что-то сказать, но лишь громко хлюпнула носом, потом потянулась руками, с легкостью разорвала невидимую перегородку между мирами.

— Прощай, — кивнул ей шанатар.

Он сидел на высоком округлом валуне и прижимал к себе бездыханную Марори. Мечи остались валяться где-то там, в бушующем огненном пекле, в которое постепенно превращалось все вокруг. Нетронутыми паром и огнем остались лишь отдельные клочки земли. Но и они сдавали свои позиции, поддаваясь разрушительной стихии, запущенной смертью Темной.

Неба больше не существовало, вместо него клубилось бесформенное нечто, напоминающее сильно разросшуюся кляксу — живое и ненасытное сосредоточение «ничего», заполняющее собой все пространство над головой, с жадностью пожирающее все, до чего могло добраться.

— Знаешь, а это даже красиво, — проговорил Крэйл. — Хоть и очень страшно. Честное слово, я чуть не обделался, пока нашел это место. Не хотелось пропустить столько грандиозное зрелище.

— Он помолчал, наблюдая, как сверху опускаются чернильные отростки — зарождающиеся смерчи. Там, где они касались пламени, рождались и опадали беснующиеся потоки алого и черного, будто небеса и твердь все еще не могли смериться с тем, что совсем скоро станут одним целым. Одним ничем.

Порывы завывающего ветра метали в лицо Крэйла раскаленную шрапнель, но тот и не думал прятаться. Лишь заботливо укрыл голову Марори, не позволяя стихии поранить ее еще больше.

Глупость, но отчего-то она казалась очень важной.

— Я так много тебе не сказал. Все думал — будет еще время, когда все закончится. Да и не умею я говорить правильные нужные вещи. А теперь думаю — дурак. Говорил бы неправильные, пусть бы даже полную чушь. Но говорил.