– А воо-о-он там третьего дня щиты выставляли, – протянул офицер руку куда-то к горизонту, – от нас шестьдесят кабельтовых, а от них все семьдесят будет.

– Так не видно же ничего, – удивился промышленник.

– А дальномер на что? – усмехнулся мичман, но сразу же потупил глаза. – Правда, их у нас на всю эскадру две штуки и только один человек, который умеет с ними обращаться… Ну, ничего, – подмигнул он Алчевскому, – говорят, скоро из Либавы десятидюймовки придут с новой оптикой. Тогда мы и постреляем, и с дальномерами, и с прицелами поучимся работать!

– Ты решил разукомплектовать Либавскую крепость! Это неслыханно, – гудел, как главный соборный колокол, великий князь Алексей Александрович, решив, что лучшая защита – это нападение.

– И не только это, – вторил ему брат Владимир. – Запирать нас под замок, как каких-то каторжников, Никки, c’ettait complètement detplacet[33].

– Qui sème le vent retcoltet la tempête[34], – пискнула из-за спины мужа «тетушка Михень».

Император обвел глазами великокняжеское собрание. Ни одного союзника. Ни единого хотя бы понимающего взгляда. Даже Михайловичи надулись, как мыши на крупу… Ах, ну да! Третий брат – Сергей – уж очень активно проталкивает в русские войска французскую артиллерию, а потому оказался в числе тех, чьей персоной так активно интересуются ревизоры Мамонтова. Как справедливо и правильно было бы собрать все это августейшее кубло и сделать из него образцово-показательный трудовой лагерь с подъемом в пять утра и оздоровительной заготовкой леса до восьми вечера… Но нет, нельзя. У товарищей князей только на заграничных счетах лежит стоимость пары сотен больших, хорошо оснащенных заводов. Их еще доить и доить. А поэтому пока придется наступить своей песне на горло и создать у этих мироедов ощущение, будто они могут отделаться малой кровью.

– Предлагаю не спешить с обвинениями в неадекватном поведении и решать вопросы в порядке поступления, первый из них – о моем сумасшествии. Он до сих пор актуален?

Великокняжеское семейство потупилось. Конечно, для них он был более чем актуален, и князья искренне считали, что их родственник слетел с катушек. Однако имелось вполне авторитетное заключение отечественных психиатров и совсем непонятная ситуация со срочно отъехавшим в мир иной немецким профессором. Как быть? Оставалось сидеть опустив очи долу и притворяться столовой утварью.

– Ну что ж, понятно, – император небрежно подтянул к себе стул и сел, блаженно вытянув ноги. – Весь день на ногах, устал, – объяснил он свою непротокольную позу. – Если вопрос о моем сумасшествии снят, то тогда давайте решим, что нам делать с попыткой вооруженного мятежа…

– Никки! – Владимир Александрович понял, что ждать дальше нельзя и надо брать ситуацию под контроль. – Не было никакого мятежа! Каждый на своем месте выполнял свой долг! Я обязан был объявить о незыблемости власти в империи, как только получил известие о твоей… о твоем плохом самочувствии. Витте взвалил на себя все вопросы текущего управления…