Интриганка заранее все вычислила. Она помогла бы организовать перевод подразделения судмедэкспертизы из-под юрисдикции отдела здравоохранения под крылышко Управления госбезопасности, чтобы затем, если все пойдет по плану, манипуляциями заставить губернатора назначить ее секретарем сего органа. А уж там я стала бы лично держать перед ней ответ, и она даже смогла бы доставить себе удовольствие и уволить меня. Ради чего? Все пытаюсь выискать разумную на то причину и не нахожу ни одной удовлетворительной. В первый раз я услышала об этой женщине год назад, когда ее перевели в ричмондскую полицию. Однако новенькая, судя по всему, на тот момент определенно знала о моем существовании и приехала в наш замечательный город, вынашивая планы разоблачения доктора Скарпетты. Медленного и садистского разоблачения. Подстроив целую серию скандальных провалов и срывов, она чинила препятствия моей карьере. Все ее устремления сводились к тому, чтобы смешать меня с грязью. Думаю, в фантазиях в качестве итога своих хладнокровных махинаций Брэй видела следующее: меня с позором выгоняют с работы, и я накладываю на себя руки. А получилось наоборот: я здесь, а ее больше нет. Какая жестокая ирония судьбы, что именно мне выпало заниматься ее изуродованными останками.
Полицейские в парадных мундирах тихо переговариваются, а неподалеку от входа в святилище беседуют глава полицейского управления Родни Харрис и отец О'Коннор. Тут собрались и гражданские; среди прочих какие-то люди в штатском, совсем мне незнакомые. Стоят, растерянно озираются — сразу видно, приехали издалека.
Жду удобного случая перекинуться словцом с начальством и священником.
— Да-да, я понимаю, — говорит отец О'Коннор. На нем длинная светлая ряса, придающая ему безмятежный и величественный вид. Стоит, пальцы переплетены на животе. Я ощутила укол совести, ведь мы не виделись с самой Пасхи.
— Святой отец, я не могу согласиться, — повторяет Харрис. У него дряблое некрасивое лицо, рыжие редеющие волосы зализаны на макушку. Шеф полиции — невысокий человек с рыхлым телом, генетически запрограммированным на полноту, этакий поваренок Пиллсбери в синем пекарском комбинезоне. Харриса не назовешь милым человеком, он далеко не добр и терпеть не может властных женщин. Мне с самого начала было непонятно, почему он назначил своим замом Диану Брэй; могу лишь заподозрить не вполне праведные мотивы.
— Воля Господня непостижима, — говорит отец О'Коннор и тут замечает меня. — Доктор Скарпетта! — Он с улыбкой берет мою руку в свои ладони. — Замечательно, что вы пришли. Я был с вами в мыслях и молитвах. — Пожатие его пальцев и свет в глазах выдают осведомленность о том, что происходит в моей жизни, и сострадание. — Как рука? Может, выберете время и заглянете ко мне?
— Спасибо, святой отец. — Протягиваю руку Харрису. — Ваш отдел переживает не лучшие времена, — говорю ему. — И лично вы, в частности.
— Очень грустно, очень, — отвечает тот, посматривая на других пришедших и сухо, торопливо пожимая мне руку.
Последний раз мы с Харрисом виделись в доме Брэй, когда он вошел в ее спальню и его взгляду предстало чудовищное зрелище. С этого момента между нами будто стена выросла. Зря он туда явился. Для его визита не было особых причин, а видеть труп своей заместительницы в таком виде, униженной и растоптанной, некрасиво. Я испытываю особую неприязнь к людям, до которых не доходит, что к месту преступления надо относиться уважительно. Для Харриса взглянуть на мертвую Брэй было все равно что вытереть об нее ноги, показать, кто здесь главный, лицезреть униженного соперника. Я быстро просекла его натуру, и от него это не укрылось.