– Я не проститутка. Остановите машину.

– Никто не говорит, что вы должны с ним спать. Я говорю о простой и честной сделке.

Джуди пытливо посмотрела ей в глаза. Несколько минут назад эта старуха казалась ей почти феей, явившейся к ней, Золушке. Фея вселила надежду, поманила на бал, но оказалось, что это никакая не фея, а просто сводня. И Джуди тут же возненавидела ее за это.

– Честную сделку?! А своей дочери вы могли бы это предложить? – с холодным сарказмом сказала Джуди.

Княгиня выдержала ее взгляд, спокойно повернулась к шоферу:

– Остановитесь.

Шофер круто свернул к тротуару, останавливая лимузин у перекрестка 44-й и Бродвея.

– Таня, подожди! Джуди, детка, ты не понимаешь!.. У Тани нет дочки! – запричитала расстроенная Элизабет. – У нее никого нет! У нее всех убили большевики! Таня, объясни ей!

Но Джуди уже выходила из машины.

– Бай! – сказала она и с силой захлопнула дверцу, шагнув в мокрую снежную лужу.

Лимузин мягко отчалил от тротуара и, мигая правым красным фонарем багажника, исчез в потоке машин и пелене падающих снежных хлопьев.

Джуди быстро, не разбирая дороги, зашагала вниз по Бродвею. «Смок, смок…» – негромко сказал ей встречный черный парень в непромокаемой темной куртке с поднятым капюшоном. Джуди зло прошла мимо, ступила на мостовую и тут же отпрянула от оглушительного гудка такси, промчавшегося в дюйме от ее лица. Шофер обернулся к ней, что-то крича и показывая поднятый вверх указательный палец.

– Фак ю! – громко крикнула ему Джуди.

Так громко, что какая-то старуха оглянулась на нее и сокрушенно покачала головой.

Но Джуди не видела этого. Она стремительно шла по Бродвею, разбрызгивая снежную жижу вконец промокшими сникерсами и не ощущая слез на мокром от снега лице. Фак ю! Фак йор 50 тысяч! Фак йор Чехова, вашего Гоголя и вообще все на свете!

Громко лязгнула створка двери, в вагон вошел мужчина в черной железнодорожной форме и быстро пошел по проходу в другой конец вагона, за ним шумно протопали три подростка в куртках с металлическими нашлепками и с голыми цыплячьими шеями, а рядом с Таней и Джуди уже нависала жещина в железнодорожной форме, с какими-то щипцами в руках…

– Ваши билеты…

– Вот, пожалуйста… – Таня поспешно протянула ей два картонных билета.

Женщина тут же прокусила картонки щипцами, вернула их Тане и загородила путь вскочившему и двинувшемуся к выходу мужику, спавшему через проход:

– Стой, куда?

– Мне сходить…

– Билет!

– Схожу я! – он попробовал проскочить мимо нее к выходу, но она схватила его за рукав и с неожиданной силой швырнула вперед так, что он чуть не упал в проходе.

– Билеты надо покупать, а потом сходить! Пошли, пошли! – и она стала грубо толкать его вперед, к группе подростков и второму контролеру.

– А че толкаться? Че толкаться – огрызался мужик, идя все же туда, куда толкала его контролерша.

Прокусив щипцами билеты у остальных пассажиров, контролерша и контролер подтолкнули у выходу арестованных безбилетников-подростков и мужика, и двери за ними закрылись.

Таня и Джуди переглянулись. Таня расстегнула узкое в груди пальто, откинулась на спинку сиденья. За окном стремительно проносились какие-то кирпичные заборы, заснеженные пустыри-дворы у длинных разнокалиберных строений, пятиэтажные жилые дома, скопления грузовиков и советских «фиатов» у железнодорожных шлагбаумов, красные выцветшие транспаранты «МИРУ – МИР!»