— Лекарств не держу, — сказал Фокин, — конечно, лучшее средство от головной боли — это гильотина, но у меня есть средство погуманнее. Вот, выпей.

И он протянул девушке бокал, в котором до половины было налито что-то мутно-желтое, с редкими апельсинными проблесками.

— Что это?

— Это мой любимый контрапохмельный коктейль, который меня научили делать еще в «Капелле», — провозгласил Фокин. — Снимает все недомогания, как кот слизывает сметану.

Выпей, Катька.

Та послушно приняла запотевший от холода бокал и жадно проглотила его содержимое. Фокин весело переглянулся со Свиридовым.

— Щас будет как новенькая, — сказал он. — Сам вот увидишь.

— Да знаю я, — хмуро сказал Свиридов.

Он хотел добавить, что содержащиеся в напитке психостимуляторы и мертвого поднимут и заставят восторженно болтать по делу и без оного, но удержался: все-таки в их положении язык нужно попридерживать даже в самых невинных ситуациях.

Фокин оказался прав: Катя быстро начала приходить в себя. Лицо ее порозовело, сухие серые губы увлажнились и приобрели обычный свой здоровый цвет, и вообще — она просто расцвела на глазах.

— Что ты мне дал, Иван Сергеич? — почти весело (!) спросила она. — Запиши рецептик этого напитка, а?

— Позже, — отозвался Фокин. — А пока вспомни: за что Адриан мог отдать приказ уничтожить тебя. Говори, нестесняйся.., дело идет о твоей и о нашей жизни.

Катя с сомнением покачала головой.

— Я даже не знаю... — начала было она.

— Хорошо, — перебил ее Свиридов, — станем действовать по-другому. Я буду задавать тебе вопрос, а ты будешь на него отвечать. Как в телеигре «О, счастливчик!». Я давно собирался выиграть там миллион, да вот ума не хватает.

— Задавай, — тихо отозвалась девушка.

— Ты видела вчера Адриана?

— Да.

— Он просил тебя о чем-то?

— H-нет...то есть да.

— О чем?

— Он просил меня продолжать работу.

У него возникли новые планы. Новый заказ из...

Она осеклась.

— Ну-ну, договаривай, — произнес Свиридов, — новый заказ из Грозного, не так ли?

Катя побледнела и, очевидно, не найдя в себе сил говорить, просто кивнула.

— Значит, ты знала, что Адриан Панич, он же Кардинал, сотрудничает с чеченскими боевиками?

— Я.., я.., он запугал меня.., всех нас. Он сказал, что теперь мы всецело зависим от него и никто из нас не посмеет уйти от него, потому что мы связаны одной нитью.., кровавой нитью.

И еще...

— Что еще?

— Еще.., он посадил нас на иглу. Сначала нам незаметно добавляли в напитки, а потом он сам сказал в лоб, что.., что у меня уже наркозависимость.., ну, и так далее.

— Понятно, — мрачно отозвался Влад.

— Не знаю, чем это он нас там пользовал, но ничего лучше в жизни я не ощущала. Все бои на ринге я проводила под этим кайфом.., и уже не представляю, как без него.., но в то же время я не знаю, что это за препарат, где его брать... кроме как у него.., у Адриана.

Свиридов вспомнил олимпийски спокойное, отстраненное от всего происходящего лицо Алой Пантеры, когда вокруг нее бушевала драка с проламыванием черепов и демонтажем зубов и ребер, и подумал, что уже тогда почувствовал что-то неестественное в ее поведении. И потом, когда она спокойно пошла заниматься с ним сексом, так просто и буднично, словно ее посылали вынести мусор, а потом эти восторженные разговоры и Фокине-Тихомирове. И ни одного слова об Адриане.