- Не хвастайся! - потребовала она, позволяя ему себя обнять. - Я тоже истребитель!
"Истребитель... Ох, ты ж!"
Его кожа, казалось, была раскалена, словно противень в хлебной печи. Прикосновение обожгло, но эта была правильная боль. Ее можно было снести. Ее стоило испытать...
"Ну, к этому все и шло, не так ли?" - подумала она лениво, нежась в объятиях заснувшего поручика.
Впрочем, слово "нежиться" не вполне подходило к тому положению, в котором Кира проснулась мгновение назад. В смысле, лежать под мужчиной ей было не так чтобы удобно, но и размыкать крепкие объятия Львова категорически не хотелось.
"Однова живем!" - утешилась Кира, гася последние сомнения, если таковые все еще проживали в ее душе. В конце концов, все эти "сомнения и сожаления" - не более чем привычка. Дань воспитанию, никак не больше.
"Львов..." - но она уже знала, разумеется, что никакой он не Львов, хотя и не знала пока его настоящего имени.
"Ну, да! Ведь он обещал мне все рассказать!"
Так и сказал давеча, мол, все узнаете, Кира Дмитриевна, но в свой черед. Однако с ним и так все понятно. Без "уточнений и примечаний", так сказать.
"Граф какой-нибудь или князь... или еще кто... В общем, литерный, так их, кажется, называют..."
Мог, к слову, оказаться и герцогом или даже "бери выше". В войсках ходили упорные слухи, что и кто-то из великих князей находится в первой линии, но воюет, конечно же, инкогнито, чтобы враг не слишком ликовал в случае его гибели. Сказать, откровенно, в большую часть этих историй, рассказываемых обычно в часы затишья и под известным градусом, Кира не верила. Но достоверно знала, что кроме обычных аристократов, каких, к слову сказать, было совсем немало и в армии, и на флоте, имелась так же некая неизвестного состава группа офицеров, имена которых никогда командованием официально не озвучивались, а служба - по невнятным, но наверняка основательным причинам - императорским двором не приветствовалась. Так и выходило, что какой-нибудь остзейский барон - знала Кира пару таких пилотов из прибалтийских провинций, - ходит в двадцать восемь лет в полковниках и как рождественская елка игрушками увешан орденами и знаками отличия, а другой, - да, вот хотя бы тот же Яков Иванович Львов, - сколько не воюй, все равно поручик, и только.
"Да, и Бог с ними, с наградами! Разве они красят мужчину?!"
Главное, Кире было сейчас удивительно хорошо. Вернее, ей было замечательно хорошо, и это совсем не удивительно после того, что произошло между нею и поручиком. Волна страсти накрыла их еще в бане, но, видно, оба слишком долго ждали этого мгновения, и первым приступом дело не ограничилось, хотя, видит бог, все получилось, как надо, и даже лучше того. То есть, там и так, как и где ей хотелось. В другой ситуации и с другим мужчиной этим вполне можно было бы и ограничиться. С другим, но не со Львовым, вот в чем дело. Безумие налетело мгновенно, обдав жаром, словно из печи дохнуло, и в то же время захватив дыхание - как при прыжке в прорубь, и уже не отпускало их - ее и его - ни в бане, ни на холодных лестницах замка, ни в хорошо протопленной спальне, в растерзанной постели, - везде.