— Сейчас… — засуетилась Эвелина. — Я ей позвоню, попрошу с вами встретиться, записывайте номер.

Около пяти вечера я позвонила своей подруге Раечке и осведомилась:

— Как дела?

— У меня отлично, а вот у тебя не очень, — зашептала Рая. — Дегтярев обозлился, приказал мне ни в коем случае тебе не помогать. Что у вас произошло?

— Не хочешь чайку попить? — предложила я. — С пирожными. Знаю замечательную кондитерскую недалеко от твоего дома.

— Сижу на диете, — грустно отозвалась Раечка. — Не пойми откуда пять лишних кило прибежало, теперь не ем сладкого.

— Жаль, что ты отказалась, — продолжала я. — Ладно, съезжу одна за эклерами с заварным кремом и корзиночками, попью горячий шоколад.

— Заварной крем… ооо… — простонала подруга. — Такой же, как в тех трубочках, что раньше продавали в булочной в Столешниковом переулке?

— Не поверишь, вкус детства, — коварно продолжала я, — а в корзиночках грибочки из взбитых сливок.

— Через час, о’кей? — засуетилась Раечка. — Пришли эсэмэской адрес. Ведь от пары пирожных беды не будет, как ты думаешь?

На секунду меня охватило недоумение. Ну почему некоторые женщины, слопав кусок торта весом в пятьдесят граммов, поправляются на два кило?

Я отправила Рае название улицы и поспешила в кафе, решив занять столик заранее. Вдруг сегодня, как назло, в кондитерскую станет ломиться народ?

— Давно не ела такой вкусноты! — восхитилась Раечка, придвигая к себе чашку с шоколадом. — Смолотила три эклера, а еще корзиночек хочется.

— Так закажи сколько душе угодно, — предложила я.

— Не влезут, — призналась подруга, похлопав себя по животу.

Я живо нашла решение проблемы:

— Можно взять их домой.

— И почему столь простая идея не пришла в мою голову? — встрепенулась Рая. — Ладно, теперь докладывай, что тебе надо?

— Узнать кое-какую информацию, — ответила я.

Рая ухмыльнулась.

— Ага, я даже знаю, какую именно. Дегтярев, запрещая помогать тебе, орал, что ты хочешь засунуть нос в дело об убийстве Прохора и Любови Ермаковых. Грозил сожжением на костре, если я подпущу тебя к папкам, поэтому я уже отыскала их.

— Вот спасибо! — обрадовалась я, вынимая из сумки ноутбук. — Можешь перебросить мне на почту?

— И уже отправила, — усмехнулась Рая.

— Хорошо иметь подругу, которая тебя без слов понимает, — обрадовалась я. — А тебе не трудно поискать еще материалы об Алексее Константиновиче Ермакове? Это отец Прохора.

Раиса открыла ноутбук.

— Сейчас гляну, но не все можно запросто увидеть.

Пока подруга шарила в Интернете, я просматривала полученные материалы и поняла, почему Дегтярев зашел в тупик.

Изучение флешек ничего не дало. Опрос свидетелей тоже. Где похитили Прохора, осталось неизвестным. Утром рокового дня он сказал матери:

— Поехал к клиенту, вернусь через пару дней, у меня заказ на съемку в Екатеринбурге.

Больше Прохора никто не видел. Люди Дегтярева вмиг установили, что на самом деле Ермаков Москву не покидал — ни на самолете не улетал, ни на поезде не уезжал. Надежда Васильевна на вопрос, где трудился Прохор, ответила:

— Сын был талантливым фотохудожником, его часто приглашали на съемки, он много работал для рекламных проектов, готовил свою выставку. Место его службы вам не назову, знаю лишь, что Прохор контактировал с разными агентствами.