Я вздрогнула, Надежда Васильевна не заметила, какое впечатление произвели на меня ее последние слова, и продолжала:

— Любочка улыбнулась: «Бабулечка, мне нравятся машины. Ты права, рюкзак новый, мне мама его в тот день, когда папу похитили, подарила. Я достала из почтового ящика флешку, пошла домой, гляжу, на столике рюкзачок с запиской: «Девочке-отличнице без всякого повода от мамы привет». Потом внучка меня поцеловала и убежала. Это все.

— Где сейчас Сергей? — спросила я. — Вы разговаривали с братом после трагедии?

Вдова с такой силой стиснула кулаки, что у нее побелели костяшки.

— Да. Один раз. Он позвонил мне вечером того страшного дня, зашептал: «Надя, прости, я плохо заховался. Бандиты прибыли в церковь раньше Любочки, начали осматривать место, наткнулись на меня и вырубили шокером. Когда я очнулся, девочка и Прохор были мертвы, кожаного рюкзака с деньгами не было. Я убежал. В полицию не звонил, меня же сразу обвинили бы в убийстве, узнав, по каким статьям я был несправедливо посажен, и упекли бы пожизненно. Прохора с Любаней не вернуть, а я спрячусь. Надя, никому не говори, что меня на помощь позвала».

— И вы просьбу брата уважили, — пробормотал Дегтярев.

— Да, — еле слышно прошептала старуха. — Новость обухом на голову упала, но я почему-то не заплакала. Такое, знаете, странное ощущение возникло, словно заморозило меня. Все слышу, соображаю, а не больно, совсем не больно.

— Странно, что никто из оперов, занимавшихся поиском убийц Ермаковых, не выяснил, что ваш брат рецидивист, — удивилась я.

— По документам Сергей мне не родня, — вдруг сказала вдова.

— Как это? — воскликнула я.

Она махнула рукой.

— Правду о Сереже я узнала, когда его первый раз посадили. Папа тогда на мать накинулся: «Вон чем твоя доброта аукнулась! Знала же, как Тонька закончила, но настояла на своем». Тогда я и услышала, что у мамы была непутевая сестра. Она не пойми от кого родила и бросила младенца, продолжала гулять и допилась до смерти. Мамочка моя уговорила папу мальчика взять. Сергея мои родители не усыновляли, в советское время круглые сироты, даже если у близких воспитывались, очень много льгот имели: в вуз без экзаменов поступали и так далее. Так что фамилии у нас с двоюродным братом разные. Мама, выйдя за папу, из Степановой стала Фазановой, я после свадьбы с Алексеем Константиновичем — Ермаковой. А Сергей был по своей матери Степановым. Если документы смотреть, я один ребенок в семье, братьев-сестер не имею. Но в реальности Сережа мне роднее некуда, мы ведь вместе росли, в одной комнате в детстве жили, очень друг друга любили.

Рассказчица замолчала. Мы с Дегтяревым тоже сидели молча, переваривая только что полученную информацию. Неожиданно Надежда Васильевна произнесла еще одну странную фразу:

— Кожаного рюкзака нет…

Полковник удивленно уставился на вдову, я встрепенулась.

— Что вы имеете в виду?

Надежда Васильевна тяжело вздохнула.

— Понимаете, тогда утром из полиции позвонили. Они говорят, а у меня в голове почему-то фоном голос Сережи звучит: кожаного рюкзака нет… кожаного рюкзака нет… Словно эхо. Несколько дней такое было, никак не могла от этих слов избавиться: кожаного рюкзака нет…