Сэр Уильям пристально взглянул в лицо Оксфорду. Тот, покрывшись мертвенной бледностью, вздрогнул. В его глазах вспыхнул зловещий огонь.

– Маркиз здесь! – сжав кулаки, воскликнул Малыш Флокко. – Капитан, позвольте мне поприветствовать милорда в замке! Я отвешу ему земной поклон и тут же придушу!

– Марсовой дело говорит, – поддержал Ульрих, пожав руку юному моряку. – Я тоже хочу поучаствовать в этой операции.

Сэр Уильям нахмурился.

– Свои семейные дела я решу сам, – мрачно произнес он. – У нас и без того полно забот. Послушайте, что я вам скажу. Если один из вас предаст меня, ему не уйти от мести ни на дне океана, ни в самых далеких глубинах преисподней.

Малыш Флокко и оба немца лишь молча слушали капитана, не сводя с него преданных глаз, которые, казалось, говорили: «Вам ли не знать, что мы будем верны вам даже ценою собственных жизней».

Оксфорд же напустил на себя самый смиренный вид и, пряча глаза, сказал:

– Сэр Уильям, похоже, ваше предостережение предназначено одному мне. Чего вы боитесь? Разве я дал вам повод для подозрений? Если вы считаете меня способным на предательство, заклинаю вас, прикажите следить за каждым моим шагом! Нет, заприте меня в какой-нибудь тайной комнате, чтобы я не смог выйти к англичанам! Тогда вам не придется во мне сомневаться.

Казалось, секретарь говорил совершенно искренне, но, может быть, в его речах была горькая ирония?

Однако баронет раскаялся в своих суровых словах. Подойдя к секретарю, он тепло произнес:

– Я и сам буду счастлив оценить вас по достоинству и назвать вас другом, господин Оксфорд… Где же ваш алгонкин? – спросил Корсар, обернувшись к молодому Клермону.

– Вот он идет, сэр.

Вошел уже знакомый читателю краснокожий. В руках его было несколько тюков с платьем индейцев – фланелевыми рубашками, расшитыми куртками, мокасинами, ожерельями из костей, снятыми с индейцев вражеских племен скальпами, головными уборами из перьев, ножами и томагавками.

Разложив все это на столе, алгонкин достал из корзины баночки охряной краски и кисти.

– Я готов, – сказал он.

Сэр Уильям вполголоса объяснил индейцу, что делать. Что же он задумал?

Наши читатели легко это угадают, узнав, что всего час спустя алгонкин и Анри Клермон вышли из комнаты вместе с четырьмя краснокожими канадцами, которых никто из обитателей замка прежде не встречал. Пятый краснокожий остался на пороге комнаты, дверь в которую неслышно закрыла маленькая белая ручка, которая могла принадлежать лишь Мэри Маклеллан.

Так что же наши друзья? Их словно и след простыл!

Маркиз принимал англичан с поистине французской любезностью, хотя и мечтал обменяться с гостями не приветливыми фразами, а скорее ударами шпаги или пистолетными выстрелами.

Маркиз Галифакс поспешил объяснить хозяину причины своего прибытия:

– Я приплыл сюда на бригантине с определенной целью, рассказывать о которой мне сейчас недосуг, господин барон. Затем я должен был присоединиться к могучему флоту генерала Бергойна, чьи суда уже бороздили воды Шамплейна. К несчастью, буря разрушила мой корабль, и мне пришлось искать убежища на одном из наших корветов, о близости которых я догадался по сигналам, которые они давали из своих артиллерийских орудий, пытаясь дать знать в тумане о своем местоположении. Наконец мне посчастливилось благополучно подняться на борт одного из них. Однако не успел я присоединиться к королевской эскадре, как наши корабли оказались в ледяном плену. Мы были скованы льдами и вынуждены беспомощно ждать милости от погоды, бездействуя вопреки своим привычкам и характеру, и, сказать по правде, совсем отчаялись. Возможно, мы и смирились бы с постигшим нас несчастьем, если бы на нас не обрушилась новая беда.