– Это вам.

Приняв ее, я спросил, гадая о напряженном виде матроса:

– Жарко сидеть тут? – Тот пожал плечами. – Где Сам?

Матрос как-то испуганно посмотрел на меня, сжался и коротко бросил:

– Велено передать это. Говорить ничего нельзя. Я пойду?

Я в недоумении смотрел на него:

– Куда пойдешь?

Матрос кивнул себе за спину. Только тут я заметил, что внизу болтается небольшая шлюпка, невидимая сверху.

– Так, кем велено передать? И кто тебе велел молчать?

– Скелле, кто еще? – матрос дернул губами и, уже не обращая на меня внимания, полез вниз в шлюпку.

Неприятное ощущение возникло где-то в животе и медленно разлилось по телу, прогнав ощущение курортной беззаботности. Я сорвал шнурок, обернутый вокруг записки, и уставился на слоговое письмо Мау, обнаружившееся внутри: «Сегодня за два часа до заката на Тонком мысу. Жизнь главы семьи Ур за ребенка. Мальчику ничего не грозит».

Итак, времени до вечера еще много, но что с ним делать, неясно. Своим непродуманным поступком Сам подставил под угрозу всю операцию в тот момент, когда до полной победы оставалось всего ничего. Я застыл изваянием под жарким солнцем, провожая взглядом уходящую к застывшей посреди бухты яхте шлюпку. Матрос в ней греб не торопясь, и в этот момент я позавидовал ему.

Конечно, у меня было небольшое преимущество перед скелле – они не знали, что я могу обнаруживать их присутствие трубой с относительно большой дальности. Прочесав остров с самолета – это было слишком сильно сказано, речь в лучшем случае шла о поселке и монастыре с окрестными фермами, я мог бы обнаружить их всех. Но где среди них находится Сам? И что делать дальше? Атаковать сестер без помощи Аны безрассудно. Да и с ее присутствием это крайне рискованно. Не говоря уж о том, что у меня язык не повернется обратиться к ней сейчас, когда она обрела свое сокровище. Рисковать жизнью не только матери моего сына, но и будущим самого ребенка – немыслимо! Кроме того, решись я на атаку, даже имея все шансы на успех, они приведут свою угрозу в исполнение. Мне не особо жалко было Сама, не один раз пытавшегося убить меня. Более того, сейчас я злился на его безрассудство и готов был убить его собственноручно. Но моя скелле не должна страдать! Она только что пережила страшную трагедию, обернувшуюся восторгом возвращения уже оплаканного малыша, и я боялся – скелле она или не скелле, я чувствовал глубоко внутри нее маленькую испуганную девочку, и не мог позволить обидеть ее еще раз.

Шлюпка добралась до яхты и, обогнув, скрылась за ее корпусом. Я ощутил, что правая сторона лица пылает, истерзанная солнцем, и повернулся. Еще раз достал свою трубу и осмотрелся – скелле по-прежнему не видать. Ну и хорошо! Поборов сильнейшее искушение разбежаться и прыгнуть в чистую воду океана, я зашагал к берегу. Мне почему-то казалось неуместным наслаждаться купанием, пока мои сидят в лесу на горе, и я решительно зашагал к таверне, закупиться вкусностями для них. На конспирацию было уже наплевать.

Искать Сама большой нужды нет. Если скелле не хитрят сверх меры, то он будет вечером на этом самом Тонком мысу. Конечно, в сопровождении скелле, но кто сказал, что его сейчас не сопровождают постоянно? Безумная надежда мелькнула в голове, когда я вновь миновал суету вокруг парома. Я остановился, сбросил рюкзак и, порывшись, вытащил камень для маяка, который оставался на яхте. Если кольцо у Сама, то есть шанс найти его!