Кругом было полно ягод, в светлых лесах — сплошь грибные места. А после похода по дубравам и полянам можно было вволю купаться и загорать на чистых песках Киевского моря.

Сам древний Чернобыль, названный так горько в честь обильной в здешних местах полыни обыкновенной, был всего лишь эвакуированным после первой катастрофы, относительно безопасным мертвым городом. Ну разве что — радиоактивным. Но не было там ни убийственных аномалий, ни чудовищных мутантов.

Сюда и направился Арвид в апреле две тысячи восьмого, еще не представляя себе, что на месте бывшей безмолвной Зоны Отчуждения он увидит мрачное, наводненное невиданными напастями Зазеркалье.

Он добрался до зоны бедствия без лишних проволочек и сразу присоединился к отряду добровольцев из числа научных работников со всего бывшего Советского Союза. Все они ранее приезжали сюда на ЧАЭС в командировки по самым разным делам. И теперь, когда разразилось бедствие мирового масштаба, многие из них выразили желание принять участие в ликвидации непредвиденной, никем не ожидаемой катастрофы.

Многие, но не все. Тогда еще никто из них не представлял себе истинных масштабов заражения. А, главное, масштабов аномальных изменений, которым подвергнется вся тридцатикилометровая Зона Отчуждения.

Отряд сформировали в районе Копачей — села, лежащего на полдороге между собственно Чернобылем и АЭС. Повсюду царила неразбериха и отсутствовал сколько-нибудь серьезный контроль со стороны военной администрации, еще только-только начинавшей формировать заградительные кордоны.

Спустя четверо суток подготовки и бесчисленных инструктажей, от пожарных до эпидемиологов, группа погрузилась в «свинобус» — так местные жители называли автобусы ЛАЗ, оборудованные парой насосов с фильтрами от радиоактивной пыли и выложенные изнутри свинцовыми листами, — и проникла в зону бедствия.

Проникла, чтобы уже больше никогда не вернуться за Периметр.

Большая часть ученых погибла от лучевой болезни, однако несколько ликвидаторов выжили. И к тому времени, когда по неизвестным причинам случился новый Выброс, они уже активно работали в подземных бункерах бывшего НИИ «Агропром», имевшего отличную защиту от радиационного поражения на случай войны — как всякий режимный институт и к тому же филиал наукоемкой, богатой в советские времена ЧАЭС.

Ученые сумели найти дополнительные способы защититься от губительной, всепроникающей радиации, когда впервые обратили внимание на возникающие в Зоне Отчуждения аномалии и странные объекты. Те активно порождали новые, доселе неведомые науке природные механизмы.

— Кто-то из нас придумал для них слово «артефакты». Видимо, любил научно-фантастические романы, — задумчиво глядя на дочь, рассказывал Арвид. — Теперь же они наверняка имеются у каждого из вас. На поясе, на голом теле или в походной аптечке. Причем такие, о которых мы прежде слыхом не слыхивали. Тогда, помню, отыщешь «кровь камня» — и счастлив так, что готов прыгать до небес, как мальчишка. Все ж таки хоть чуть-чуть, но фон снижает эта самая «кровь». Вот только изучали мы их свойства все больше на собственной шкуре.