– Полиции! – проскрипел Шелл.

– Полиции. Поэтому Раттер посчитал единственным выходом пришить и Байерса, попытаться представить его смерть самоубийством, чтобы вы подумали, что маленький Вилли убил Луизу, а затем покончил с собой.

– Смешно! – отреагировал лейтенант, но не совсем уверенным голосом.

– Может, ты и прав, – подольстил я. – Но все равно не помешало бы вызвать Раттера и задать ему несколько вопросов. По крайней мере, у него это вызовет уважение.

– Уважение к чему?

– Я слышал, он повсюду разглагольствует о некомпетентности полиции в целом и одного лейтенанта в частности, – мягко подкинул я идею. – Но конечно, полагаю, тебя это не заботит, вы выше этого…

– Вот как? – сердито проворчал Шелл. – Большой и толстый слюнтяй! Только потому, что у него есть пластмассовый завод, он считает себя большой шишкой? Мы быстро поставим его на место!

– Конечно, – прошептал я, – мне нет до этого дела, но…

– Ты абсолютно прав – тебе нет до этого никакого дела! – Он скалился на меня секунд десять, потом пожал плечами, сдержав гнев. – Так что дальше?

– Да просто думаю, – сказал я, как бы экспериментируя. – Он из таких людей, которые любят навязывать свою власть всем, кого считают ниже себя, только такое поведение им понятно. Хочу сказать, если ты будешь действовать действительно жестко и официально, это произведет на него большее впечатление.

– Ага, – медленно кивнул Шелл. – Иногда, несмотря на твою тупость, ты оказываешься прав, Бойд. Я обойдусь с ним так жестко, что гестапо ему покажется группой бойскаутов!

– Ну что ж, – я нерешительно поднялся на ноги, – если я больше не нужен, лейтенант…

– Кому ты нужен? – спросил он с отвращением. – Думаешь, мне нечего делать, кроме как тратить целый вечер на разговор с маниакальным убийцей? Убирайся!

Я вернулся в отель как раз вовремя, чтобы принять душ и переодеться. Без пяти восемь я уже спустился в «Луау бар». Ровно в восемь Тамара О’Киф сняла свою норковую шубку и скользнула на диванчик рядом со мной. На ней было чудесное вельветовое платье розового цвета, без бретелек, с достаточно низким вырезом, чтобы обнаружить начало очаровательного разделения ее полной груди.

Ее пухлые губы расплылись в невинной улыбке.

– Как я заметила, вам понравился мой монашеский наряд, – безмятежно проговорила она. – Но я должна предупредить вас со всей ответственностью, что, если он соскользнет хоть на пару дюймов, я окажусь в большой беде.

– Это звучит как интригующий вызов, – тоскливо произнес я.

Официант поставил половину скорлупы кокоса перед ней и мартини передо мной.

– Это что такое? – спросила Тамара с подозрением.

– О, это мое собственное изобретение, – гордо сообщил я. – Берется одна часть «Падения девственницы» и одна часть «Восторга миссионера», все хорошенько перемешивается и в получившуюся смесь выжимается половинка плода страсти.

– У этого есть какое-нибудь название? – полюбопытствовала она недоверчивым голосом.

– Рад, что вы спросили об этом. Я это называю «Раем» и приготовил специально для вас.

– Польщена, – выразительно сказала она. – Вы уверены, что это не называется «Афродизия» или что-то в этом роде?