— Вот! — триумфально воскликнула Кошка, так что мужчины вздрогнули. Девушка ткнула пальцем в запись на полях журнала, рядом с очередным профилем. — Здесь написано — Александр!!! Наверное, это что-то про сына. Но… это по-немецки. А я не знаю этого языка.

Алексей спокойно улыбнулся.

— Я знаю. И неплохо. А ты глазастая. Я вот когда листал этот журнал в прошлый раз, записки не заметил.

— Так что в ней!? — потеряла терпение Кошка.

— «Моему сыну Александру, — перевел хозяин. — Если дело мое обернется против моего народа, плюнь мне в глаза…».

— Как будто предвидел, — благоговейно прошептала Кошка.

— Для того чтобы плюнуть в глаза, надо для начала эти глаза видеть, — фыркнул циничный Стас. — А от профессора, поди, и фоток не осталось. Их ведь сжигали, когда отрекались от осужденных.

— Лина не отрекалась, — отозвался Алексей. — Отказалась. Наотрез. Так что фотографии наверняка остались. Хотя бы одна. Маленькая. В медальоне. Я отлично помню эту вещицу, Илья носился с мыслью как-то передать его сыну в детдом под Вологдой. Ни Лины, ни дочери тогда уже не было в живых… Но в чемодан мы этот медальон не клали. Мы его просто не нашли среди Илюшиных вещей. Так что не знаю, где может быть эта штучка.

— Я знаю, — сказал Стас и, выдержав театральную паузу, когда четыре глаза чуть не прожгли в нем четыре дырки, спокойно сообщил: — У Никодима в бумажнике болтается. Мы с ним как-то надергались до поросячьего визга и все никак не могли решить, уже хватит или все-таки за добавкой сбегать. Решили, что чуть-чуть не помешает. Он сам лопатник открыть не мог, меня попросил. Но при чем здесь старый медальон? Вы всерьез считаете, что плевок в глаза профессора именно сейчас так актуален? Ничего важнее типа нет?

Кошка и старый ученый смотрели друг на друга, напрочь игнорируя Станислава, и о чем-то напряженно размышляли. Покивав каким-то своим мыслям, Кошка вытащила мобильник и нашла номер, с которого в прошлый раз Никодим выходил на связь.

«В настоящее время абонент недоступен», — равнодушно выдал телефон.

— Я не выдержу, — объявила Кошка, — помру от любопытства! Может, проскочим?

— А внук Ильи сейчас в Питере? — удивился Алексей.

— Да не просто в Питере, а меньше чем в двух километрах отсюда! — взвыла девушка. — Проскочим, а? Стас?

Бывший армеец попробовал внести в происходящее нотку благоразумия:

— Комендантский час, не забыла? Может, подождем хотя бы до утра? Осталось-то всего часа четыре.

Кошка возмущенно дернулась, но наткнулась на осуждающий взгляд старика и скисла.

— Ну, хорошо. Но только до утра! Ровно в шесть мы выходим. Если телефон не одумается. Но я же не переживу этих четырех часов!!! Мне нужно срочно чем-то заняться…

— И я даже знаю чем, — усмехнулся Стас, — на твоем месте я бы помылся. Несет от тебя, как из помойки. Извини.

Лера смутилась.

— А можно? — она взглянула на хозяина квартиры, но тот нырнул в принесенные записи так глубоко, что в ближайшее время был так же недоступен, как Никодим. Станислав проследил за ее взглядом, помахал растопыренной пятерней перед носом Алексея, но тот лишь досадливо поморщился и ничего не сказал.