Трос захлестнул шею и уже начал было давить, но мужики не сплоховали и принялись мутузить красноглазого бейсбольными битами. Хватка врага ослабла, и Никодим с огромным удовольствием вогнал ему в грудь железное копье. Потом еще раз и еще…

Гад умер, захлебнувшись собственной кровью.

— Вот мразь… — Чуть ли не одновременно мужчины сплюнули на пол.

Их внимание привлекло тихое всхлипывание. Не сговариваясь, они метнулись к джипу. Возле трупа Степана стояла Галина, а по щекам ее текли слезы.

Никодим подобрал выпавший ствол. Машинально проверил магазин — два патрона еще были. Затем вытащил из кармана торчащий мобильник.

Мужчины как могли утешали женщину, а Никодим закрыл заднюю дверь машины.

— Он что, в багажнике караулил? Сволочь… — Никодим сжал губы и выдохнул носом. — Пора — пошли. У нас на всех один джип и шесть купешек.

— Не густо…

— На паркинге есть еще одна машина с ключами.

Они покинули так и не открывшийся автосалон и, соблюдая строжайшую осторожность, поднялись к себе на этаж.

Ночь с 15 на 16 сентября 2013 года, Санкт-Петербург, улица Звездная.

— Кто? — вопрос прозвучал сразу, словно хозяин ожидал визита. Хотя, наверное, и ожидал. Только не их.

— Меня зовут Кошка. Я от Любы.

Не задавая лишних вопросов, хозяин открыл двери.

Подъезд был, что называется, «хорошим». Это означало широкую пологую лестницу с деревянными (конечно, пластик, но под дерево) перилами, большие лестничные площадки, выложенные плиткой, тройные рамы, два лифта, один из них — грузовой. И неизбежные, как смерть и налоги, цветы в кадках. Ничего, в общем, был подъезд. Но без шлагбаума и даже без консьержки, а значит, по определению — не элитный. Дверь, впрочем, была хорошая, мощная, явно не из китайского железа.

Кошка не знала, как разговаривать с неведомым Алексеем, и слегка нервничала по этому поводу. Люба сказала, что он «очень старый». У Леры не было друзей — стариков, и она понятия не имела, как можно общаться, да еще на равных и по имени, с этими выжившими из ума реликтами. Это у Сердца Мира все получалось легко и просто. Она вообще дружила со всеми и любила всех подряд. В результате один близкий друг ткнул ее в бок стамеской, потому что сошел с ума от вируса, который изобрел другой близкий друг. Такая вот сказочка о царстве всеобщей любви.

Алексей жил на втором этаже и двери открыл раньше, чем они успели прикоснуться к пуговке звонка.

— Проходите, — произнес он, — можно не разуваться. У меня несколько не прибрано.

«Квартирка-то слегка подубитая», — отметила Лера, проходя длинной темной прихожей, оклеенной дорогими, но старыми обоями. Двери в зал были чуть приоткрыты, и любопытная девушка разглядела огромный, до высоченного потолка, стеллаж, плотно уставленный книгами, и ветку с ярко-оранжевыми физалисами. Алексей пригласил их на кухню, большую и уютную, несмотря на некоторую запущенность. Новомодных барных стоек, жалюзи и «умных» агрегатов здесь не было. Старую мебель годов этак шестидесятых несколько оживляли номера телефонов, торопливо записанных фломастером прямо на шпоне. Не избежал этой участи и древний холодильник «Атлант», и даже новейший электрический чайник. Чайник был единственным представителем двадцать первого века. Все остальное, даже телефон, похоже, явилось прямиком из старого блокбастера «Москва слезам не верит». Увидев это чудо, Лера изумленно выдохнула — почти то же самое она недавно обозревала в зарытом в землю бункере. Даже диск с номером был.