— Что здесь случилось? — прокричал Зорин, кинувшись к ним.

Женщины все, как одна, повернули головы, в унисон всхлипнули и без слов расступились, чтобы мы смоги сами увидеть, что…

… На сочно-зеленой траве, раскинув руки, лежала женщина. Она была еще довольно молода (руки были гладкими с ухоженными ногтями). Светловолоса. Судя по всему, небольшого роста и хрупкой комплекции. Лежала она неподвижно. Лицом вниз. Странно разбросав ноги. Левая была чуть согнута и выставлена вперед, правая вывернута так, будто у нее колени не впереди, как у всех нормальных людей, а сзади. Из рваной раны на бедре торчала окровавленная кость. Голова была неестественно вывернута. Из-под щеки на траву уже натекла огромная лужа крови.

Женщина была одета в белый пеньюар, который разметался по траве, как перебитые крылья ангела.

— Что с ней? — просипел разом побелевший Блохин.

— Упала с балкона, — всхлипнула одна из «плакальщиц». — Я видела, как она летела…

— Может, скорую, — пробормотал кто-то.

— Ей уже ничем не поможешь! — Покачал головой Зорин. — Умерла мгновенно.

— Вы доктор? — обрадовались женщины.

— Нет, — смутился Юрка. — Но тут и без медицинского образования видно…

— А я ее знаю, — перебила его одна из бабенок, маленькая, остроносая брюнеточка неопределенного возраста. — Это Лена из Сургута. Она на тринадцатом живет… то есть жила. В люксе. Мы вместе на процедуры ходили.

— Как уж она так? — опять всхлипнул кто-то.

— А она высоты боялась, вот, наверное, голова и закружилась…

— Зачем тогда на последнем этаже поселилась?

— Ей муж путевку купил, он у нее какой-то крутой. То ли банкир, то ли бандит. — Позабыв о лежащем в метре от нее трупе, начала трещать остроносая. — Естественно потребовал номер люкс. Причем, отдельный. А в «Солнечном» только в башне люксы…

— А, может она сама того… — прервала ее другая сплетница. — От несчастной любви…

— Да ты что! Разве от мужа-бандита загуляешь…

— Так зачем же она тогда на курорт без него поехала! Ясно, что за этим… Все за этим едут!

— А в администрацию кто-нибудь сообщил о трагедии? — строго спросила я. Мне страшно не нравилось, как эти стервятницы морально обгладывали еще не остывший труп несчастной женщины.

Женщины переглянулись и пожали плечами.

— Надо сообщить, — строго сказала я.

— Вот вы и сходите, — нагло предложила остроносая. Видно, очень ей не хотелось отлучаться с места событий — вдруг что важное пропустит.

— Мы только что приехали и не знаем, где тут что находится, — отбрила нахалку Эмма.

Но никуда идти не пришлось — администрация, в лице коменданта, прибыла на место преступления без нашего зова. Комендант, пожилой, но энергичный армянин быстро оценив обстановку, споро отогнал всех от трупа на приличное расстояние, раздал распоряжения и вызвал по мобильно милицию.

Я поняла, что можно ретироваться. Погибшей мы не поможем, а о себе позаботиться уже самое время.

— Уходим, — сквозь зубы процедила я, чуть обернувшись в Эмме и Соньке, и начала потихоньку пятиться.

Вдруг кто-то отвесил мне мощней пинок чуть пониже спины.

Я пискнула и обернулась.

Передо мной стояла разъяренная Сонька. С прищуренными глазами, плотно сжатым ртом и с заострившемся, как у старухи Шапокляк, носом.