— У меня есть один вопрос, Люсьен, — проговорил Джейк.

— Да?

— Мне хотелось бы получить на него прямой ответ.

— Да?

— Ты договорился с Сиско?

— Нет, мальчик мой, ты победил сам, вчистую.

— Клянешься?

— Клянусь Богом. На десятке Библий.

Джейку очень хотелось верить, поэтому он остановился на этом. Они ехали в молчании, изнывая от жары, и при этом были вынуждены слушать, как Гарри Рекс заунывным голосом подпевал приемнику. Внезапно Джейк вскрикнул, сделав знак свернуть в сторону. Гарри Рекс ударил по тормозам, едва умудрившись при развороте не вылететь с дороги.

— Куда это мы? — поинтересовался Люсьен.

— Так… — невнятно ответил Джейк, вглядываясь в ряд домиков по правую сторону. Он указал пальцем на второй из них, и Гарри Рекс, свернув на подъездную дорожку, затормозил у зонтика от солнца. Джейк выбрался из машины, осмотрел двор и направился к крыльцу. Поднявшись по ступенькам, постучал в дверь.

На стук вышел мужчина. Незнакомец.

— Да? Что вам угодно?

— Я Джейк Брайгенс, и…

Дверь распахнулась настежь, мужчина бросился с чувством жать Джейку руку.

— Рад видеть тебя, Джейк. Меня зовут Мэк Лойд Кроуэлл. Я был в составе большого жюри — мы тогда не вынесли ни одного обвинительного приговора. Ты отлично поработал! Я просто горжусь тобой!

Джейк пожал протянутую руку. Мысленно повторив имя, он вспомнил: Мэк Лойд Кроуэлл был тем самым человеком, который предложил Бакли заткнуться и сесть — тогда, уже давно.

— Да, как же, Мэк Лойд, я помню.

Джейк неловко посмотрел мимо хозяина в раскрытую дверь.

— Ищете Ванду? — спросил Кроуэлл.

— М-м, да. Мы проезжали мимо, и я вспомнил, что она живет где-то здесь.

— Ты не ошибся. Она и в самом деле живет здесь — как, собственно, и я — большую часть времени. Мы, видишь ли, не женаты, но держимся друг друга. Она прилегла вздремнуть, очень уж устала за эти дни.

— Не стоит ее будить.

— Она мне все рассказала. Это она выиграла дело — для тебя.

— Каким образом? В чем дело?

— Она предложила им всем закрыть глаза и слушать только то, что она станет говорить. Она велела им представить себе, что у маленькой девочки были белокурые волосы и голубые глаза, а насильники оба были черномазыми. Она сказала им, что на их глазах эти двое привязали правую ногу девочки к дереву, а левую к столбу ограды, а потом стали поочередно насиловать ее и обзывать по-всякому, поскольку она была белой. Она попросила присяжных представить себе, как девочка лежит там и зовет своего отца, в то время как двое ниггеров пинают ее ногами, выбивают ей зубы, ломают челюсти. Она велела им вообразить, как два пьяных наркомана поливают ее пивом, и мочатся ей в лицо, и смеются при этом как идиоты. А потом она внушила им, что эта девочка — их дочь. Она приказала присяжным на листочках бумаги честно, искренне написать, убили бы они тех двух выродков, если бы им представилась возможность. А после этого они устроили тайное голосование. Все двенадцать признали, что убили бы обоих насильников. Старший подсчитал голоса. Двенадцать к нулю. Ванда заявила, что готова сидеть в совещательной комнате до Рождества, прежде чем ее заставят обвинить Карла Ли, и что, если присяжные были откровенны, так они и должны решать. Десять человек с ней согласились безоговорочно, а одна дама — нет. Тогда остальные стали кричать на нее так, что под конец сдалась и она. Ванде пришлось нелегко, Джейк.