Вышли на перрон, осмотрелись и поразились картинке: баба Галя что-то с умным видом «втирала» заслушавшимся санитарам и врачу со «Скорой помощи». Когда к ним подошёл коллега, проводивший осмотр, то и он получил порцию поучений. Так и ушли все четверо, озадаченно морща лбы, помалкивая и даже не глядя на дедулю, причину своего здесь появления.

Тогда как сестра с братом уже обнимались, попутно обмениваясь не только приветствиями.

– Чего это малой мне дал?

– Так надо!

– Не иначе как наркотики забористые! Так меня «вставило», что чуть на перрон не выпрыгнул…

– Зато действует.

– Надолго ли? Как спад начнётся, сердце остановится как пить дать.

– Не остановится, деда, полчаса у нас точно есть, – постарался влезть в разговор Александр. Но и на этот раз его слова были встречены с недоверием:

– Галь, да этот юный охламон мне наверняка какого-то своего молодёжного «экстази» натолок, знаю, читал про такое…

– Глупости-то не говори! Читал он! Как узнаешь, что там тебе натолкли, и кто, – многозначительно закатывая глаза, поучала его сестра. – На коленях станешь ползать и руки целовать!

– Тебе, что ль?

– И мне тоже! А пока мало€го слушай так, словно это тебе наши родители приказывают! Понял? И не пялься на меня так, словно я святая. На нас люди и так уже со всех сторон смотрят. Веди себя естественно. Пошли!.. Сашенька, куда?

Александр тяжело вздохнул, рассматривая в самом деле очень старого человека и понимая, что они могут и не довезти его в Малиновку. Хоть какое удобное такси возьми, старость – она совсем не в радость.

Поэтому распорядился:

– Надо нам в обязательном порядке где-то уединиться. Чтобы никто минут десять к нам не входил и светящегося кокона не увидел. Ну и голым ведь придётся остаться.

Козырева-младшая моментально сообразила, что делать, куда мчаться и кого следует поднапрячь. Шепнув Коху несколько предложений, как метеор ринулась в здание вокзала. Ну а «внучок» аккуратно транспортировал своего «прадедушку» в обозначенном направлении.

Вскоре они оказались в полном уединении, заняв одну из двух имеющихся комнат «матери и ребёнка».

– Как это тебе разрешили? – поражался братец, старавшийся скрыть смущение и ещё большее недоумение при раздевании.

– Лучше тебе не знать!

– И всё-таки? Я настаиваю, Галчонок! И так не могу понять, что творится…

– Ладно, раз уж ты такой любопытный… – дальнейшие слова Галина шепнула брату на ухо: – Объяснила, что испачкался, как младенец, и тебя надо срочно помыть. Что?.. Не нравится?.. А ведь предупреждала… Давай, Андрюшенька, челюсть поднял и раздевайся живее. Последний раз прошу и настаиваю: ничему не удивляйся и выполняй все инструкции ака… э-э, Александра! А я тем временем дверь буду сторожить. Нельзя, чтобы нас увидели во время появления светящегося кокона.

И всё равно дед сомневался, особенно после прослушивания инструкции.

– А вы часом… не того? И где Пранечка?

– Ты так и помрёшь, спрашивая и сомневаясь в близких людях?! – уже зло зашипела на него сестра. Моё терпение на пределе!

Дальше она действовала только мимикой, благо брат к ней оказался лицом во время омоложения. То кулак ему покажет, то кивнёт одобрительно, то головой отрицательно замотает, то палец к губам приложит, мол, помалкивай!