Из-за слегка отодвинутой занавески выглянуло испуганное женское лицо.

– Эльза, мой товарищ ранен, – тихо проговорил капитан, когда она открыла дверь.

– О raty![241] – воскликнула она, увидев окровавленного прапорщика. – Вот сюда, – указала она на большую железную кровать, – я сейчас вскипячу воду, – и скрылась в небольшой кухне, отделенной от комнаты деревянной перегородкой.

Уложив Новосада, Белинский зажег еще пару свечей на необычно большой жирандоли, подвешенной к потолку. Этот старый импозантный подсвечник вместе с вычурным, местами протертым до дыр креслом – наследством деда – были единственными украшениями ее интерьера.

Клятка принесла воду, достала из шкафа кусок полотна и стала разрезать его на полоски бинтов.

Белинский стащил с прапорщика брюки, на пол из кармана вместе с наганом выпал скрученный пергамент. Он подобрал свиток и чуть не поддался невольному импульсу бросить эту причину всех их тяжких невзгод в печку, но сдержался, и не нашел ничего лучшего, как сунуть его снова в карман шоферской куртки Снигирева.

Они промыли Новосаду рану водой и залили мутной самогонкой.

– Надо позвать Пинкаса. Он сможет вытащить пулю, – тихо сказала капитану Клятка.

– Это доктор? – спросил он.

– Был когда-то, пока не отобрали лицензию за пьянство. Теперь тайком подлечивает всех наших, а заодно и дезертиров.

– Хорошо. Расскажи, как его найти.

– О нет. Это лучше сделать мне. Только надо дождаться рассвета.

Снова послышалась артиллерийская канонада. Теперь она доносилась с севера. Через несколько часов последние позиции русских в районе Скнилова, Брюховичей, высот Лысая гора и Жесна Польска будут заняты пехотой ландвера.

«Пожалуй, этот криминальный врачеватель Пинкас сейчас лучшее, что можно придумать для Новосада», – рассуждал капитан. Из-под кровати неожиданно выскочил котенок. Он резко остановился, испуганно уставившись на чужого, но, заметив пробегавшего таракана, бросился за ним.

– А может, вы не дезертиры, а шпионы? – вдруг прищурила глаза Клятка.

«Так она посчитала нас дезертирами!» – дошло до капитана. Ну что ж, так лучше, и он отрицательно покачал головой.

– Хотите есть? – спросила она. – Правда, у меня только картошка. Я думала, война продлится не больше года и запаслась двумя мешками фасоли, мешком муки и огромным куском окорока. Но все это уже давно кончилось.

– Нет, спасибо, разве что стакан чаю.

– Чаю и табака у меня вдоволь – ведь это единственное, что всегда есть у военных, кроме нескольких рублей, – простодушно объяснила женщина.

Крепкий чай успокоил нервы, но ощущение безысходности и вины за произошедшее с Новосадом еще долго не оставляло Белинского, пока он наконец не погрузился в неспокойную дрему, примостившись в старом кресле.

– Witam gszecznemu panstwu![242] – разбудил Белинского сиплый мужской голос, принадлежащий немолодому мужчине с помятым лицом и неухоженной бородой. Его тужурка с поднятым воротником была надета прямо на ночную рубаху.

Капитан догадался, что это и есть доктор Пинкас, за которым успела сбегать Клятка.

Без лишних вопросов Пинкас осмотрел рану и принялся доставать из сумки медицинские инструменты.