Влетевший в ресторан на грохот разбитого стекла Паша Козырев мгновенно оценил обстановку. Он сделал было движение в сторону Нестерова, однако немного пришедший в себя бригадир взглядом показал на разбитое окно. Козырев «все понял» и проторенным Ребусом маршрутом бесстрашно сиганул в ночь. Еще через пару секунд вслед за Пашей в вагон вбежал Олег Некрасов с пээмом в руке. На его деланно-мужественном лице читалась печать озабоченности, не оставляющая у напуганных пассажиров сомнений в том, что Олег крайне раздосадован непристойным поведением сбежавшего негодяя. Он подошел к разбитому окну, покачал головой, осторожно выглянул наружу и, немного поразмышляв, отправился тем же путем.

В течение следующей минуты через вагон-ресторан проскакала вся ватага оперативников с не поспевающими за сыщиками (потому как не шибко горящими желанием) «железнодорожными» милиционерами. Выпрыгивать в окно им уже не пришлось – раньше других очухавшаяся буфетчица успела открыть дверь в тамбуре и даже предусмотрительно спустила подножку.

Словно почувствовав, что пролетевший по вагону смерч исчез, переместившись на открытое пространство, электровоз дал гудок, и состав мягко тронулся. Следующей остановкой и лишь через полтора часа должна была стать станция со странным названием Акуловка через «О». «Там хорошо, но мне туда не надо», – подумалось бригадиру. Он с трудом поднялся, довольно комично смотревшейся со стороны трусцой добежал до тамбура и на ходу выскочил на платформу.

Ноги у него все еще были слабыми, к тому же дрожали, так что прыжок получился неудачным: по инерции пробежав несколько метров, Александр Сергеевич не устоял на ногах и упал на грязный бетон, больно ударившись коленом. Он поднялся, прихрамывая, доковылял до ближайшей скамейки и с наслаждением сел, подогнув под себя ушибленную ногу. В груди до сих пор пылало жаром, а сердце нестерпимо ныло и, как поет знаменитый певец-матершинник, «колотило в большой барабан». Вокруг, за исключением полной луны, не было ни души, а все участники погони за Ребусом были надежно скрыты от глаз ночной тьмой. Такой же черной, как душонка старшего оперуполномоченного отдела УР Олега Некрасова.

Минут через пятнадцать, поодиночке и парами, участники поисковой экспедиции стали собираться на платформе. Судя по выражениям лиц возвращавшихся оперативников, успехом ночная погоня за Ребусом не увенчалась. Народ вполголоса матерился, беспрерывно куда-то звонил и нервно курил одну за одной.

Последними подтянулись Некрасов с Козыревым. Джинсы и куртка у Паши были перепачканы до полной неузнаваемости исходной цветовой гаммы, а на лице и на руках кровоточили глубокие, здоровенные царапины – неосторожно порезался, выскакивая из окна.

– Как вы, Александр Сергеевич? – спросил Козырев, подсаживаясь.

– Нормально, – соврал бригадир, которому на самом деле было очень хреново. Причем с ходу было даже не определить, где болит больше – на сердце или на душе? – Я так понимаю, маханули?

– Ушел, сволочь. Темень – глаз выколи. А главное, трасса совсем рядом. Запросто мог попутку тормознуть. Деньги у него наверняка есть – может целую фуру вместе со всеми потрохами, включая водителя, купить.