Адвокатам удалось выпытать у него, как он узнал о гибели “Титаника”, находясь в плавании. В то время он командовал “Мавританией”. “Титаник” отплыл 11 апреля 1912 года, а “Мавритания” 13 апреля, и это Тернер хорошо запомнил, поскольку суеверным пассажирам число 13 было не по душе, а у моряков считается, что оно не таит в себе никакой опасности. Чего моряки опасаются, так это выхода в море в пятницу. Получив по радио сообщение о том, что по курсу их ждут льдины, Тернер принял решение отклониться к югу. О столкновении “Титаника” с айсбергом он узнал от своего радиста.

На вопрос, благоразумно ли было со стороны “Титаника” плыть со скоростью 20 узлов или выше, учитывая вероятную близость айсберга, Тернер ответил на редкость энергично: “Разумеется, нет – 20 узлов! Помилуйте!”^>127

Лучше всего, объяснил Тернер, было продвигаться вперед медленно или попросту остановиться. Согласившись с тем, что радио стало действенным средством, которое позволяет информировать капитана о появлении льдин, он отмахнулся от утверждения, будто капитаны могут сами предвидеть опасность, тщательным образом измеряя температуру воздуха и воды во время плавания. Это бесполезно, пояснил Тернер: “Проку от этого, что от мозоли на деревянной ноге”.

Кроме того, Тернер двусмысленно отозвался о пользе вахтенных на наблюдательных постах. По инструкции “Кунарда” требовалось, чтобы на верхней площадке мачты всегда находились двое. “Я их называю украшениями от Совета по торговле, – сказал Тернер, – они только и думают, что о доме, да считают свои денежки”.

На вопрос о том, выдает ли он вахтенным бинокли, Тернер ответил: “Разумеется, нет; с тем же успехом можно им дать по бутылке содовой”.

Тем не менее, сказал он, там, где могут появиться льдины, он всегда удваивает число вахтенных, ставя еще двоих на нос. Тернер предупредил, что лед всегда будет представлять опасность, какие бы ни предпринимались меры предосторожности, какие бы ни проводились исследования. Один из поверенных с удивлением спросил: “Разве вас ничему не научил этот случай?”

“Ровным счетом ничему, – ответил Тернер. – Такие еще будут”.

Вопросы адвокатов то и дело касались конструкции судна Тернера, делая упор на водонепроницаемые палубы и двери “Лузитании”, а особенно – на ее продольные угольные бункеры.

“Ведь это весьма необычно для пассажирского судна, не правда ли? То ли дело военные корабли”.

“Да, – сказал Тернер, – защита”.

Из дальнейших расспросов адвокатам стало ясно, что капитана мало интересует конструкция кораблей, включая его собственный.

“Вы не по механической части, вы – мореход?” – спросил один из них.

“Да”.

“И не особенно много внимания уделяете конструкции кораблей?”

“Да – лишь бы на плаву держались; а коли нет, я не дожидаюсь, пока затонут”.

На вопрос, есть ли что-либо “особенное” в водонепроницаемых дверях “Лузитании” и ее близнеца “Мавритании”, Тернер ответил: “Не знаю”.

Затем адвокат спросил: “До «Титаника» считалось, что эти огромные корабли не тонут?”

“С чего это вы взяли? – рявкнул Тернер. – Никто из тех, с кем я плавал, ничего подобного не доказал”.