Гордон посмотрел с сомнением, но в конце концов позволил своим провожатым вывести себя из лифта. Белые лица, похоже, расступались перед нами, освобождая путь.

По коридору к нам уже спешил личный помощник председателя, но тот остановил его коротким жестом и велел не допускать никого в зал заседаний, пока он не позвонит в колокольчик; и мы с Гордоном прошлепали в мокрых ботинках по толстому зеленому ковру к длинному полированному столу из красного дерева. Гордон согласился сесть в одно из комфортабельных кожаных кресел, окружающих стол, а по бокам сели мы с председателем, и теперь уже Генри Шиптон спросил, здесь ли еще люди с белыми лицами.

— Конечно, — сказал Гордон, поглядев вокруг. — Они сидят на всех стульях вокруг стола. И стоят за ними. Целая толпа. Вы же сами видите!

— Во что они одеты? — спросил председатель. Гордон озадаченно посмотрел на него, но ответил достаточно просто:

— В белые костюмы, конечно. С черными пуговицами. Впереди, сверху вниз, три большие черные пуговицы.

— Все? — спросил председатель. — Все одинаково?

— Ну да, конечно.

— Клоуны! воскликнул я.

— Что?

— Белые клоуны.

— О, нет, — сказал Гордон. — Это не клоуны. Они не смешные.

— Белые клоуны грустные.

Гордон недоуменно насупился и принялся внимательно разглядывать своих невидимых визитеров.

— Как тут быть? — раздумывал председатель; но обращался он преимущественно к самому себе. Мне же он сказал после паузы:

— Полагаю, мы должны отвезти его домой. Он явно не опасен, и я не вижу смысла вызывать сюда доктора, которого мы не знаем. Я позвоню Джудит и предупрежу ее, бедняжку. И отвезу его на своем автомобиле, поскольку, кажется, только я знаю, где он живет. И я был бы вам очень признателен, Тим, если бы вы спустились вместе с нами, сели с Гордоном на заднее сиденье и постарались его успокоить.

— Разумеется, — сказал я. — Кстати, здесь его машина. Он сказал, что, когда ехал сюда, с ним, кажется, ехали двое или трое этих белолицых.

Остальные ждали тут.

— Он так сказал? — Председатель поразмыслил. — Вряд ли у него действительно были галлюцинации, когда он вышел из дому. Джудит наверняка бы заметила.

— Но он казался вполне нормальным, когда прибыл в офис. Тихим, но нормальным. Он сидел за столом где-то с час, прежде чем вышел и полез в фонтан.

— Вы говорили с ним?

— Он не любит, чтоб с ним заговаривали, когда он думает.

Председатель кивнул.

— Что ж, сейчас прежде всего нужно найти одеяло. Попросите Питера, пусть найдет. И... э... насколько промокли вы сами?

— Совсем не промок, только ноги. Не беспокойтесь, сейчас не холодно.

Он кивнул, и я пошел на поиски. Питер, тот самый помощник, извлек откуда-то красное одеяло, в углу которого непонятно зачем было наискось выткано слово «пожар», и Гордон, плотно закутанный в эту штуку, позволил деликатно препроводить себя в машину председателя. Сам председатель сел за руль и с уверенностью мастера повез своих еще полусырых пассажиров на юг, в сияние майского утра.

Генри Шиптон, председатель правления «Поль Эктрин Лтд», был мужчиной крупного телосложения, чья природная полнота не перерастала в тучность благодаря сырой моркови, минеральной воде и силе воли. Полумечтатель, полуигрок, он привычно подвергал любую возвышенную идею суровой аналитической проверке; то был человек, чьи могучие природные инстинкты были укрощены, взнузданы и впряжены в работу.