Трудности начались сразу же: мы друг друга не видели. Приходилось держаться за руки, что было очень неудобно.

— Зря все вместе пошли, — прошептал Леха. — Надо было с Рокотом одного–двух послать.

— Никто не знает, как повернется дело, — возразил из пустоты голос Верхового. — Возможно, наша помощь не помешает.

Перед лазом мы перестроились и нырнули в него гуськом. Я держался в середине, чтобы на всех хватило защиты от Тьмы. Впереди, как я понял по голосам, оказались Серега, Маруся и Раная. Меня толкали невидимые задницы, задевали невидимые пальцы, невидимые когти Диогена впивались в плечо и спину, кто–то каблуком отдавил ногу.

Кое–как преодолев лаз, я огляделся. Деревня по–прежнему представляла собой унылую картину: поросшие мхом избы, пожухшая растительность, голые высохшие деревья, стучавшие на ветру ветвями. И только возле меня круг зеленой травы. Увы, слишком заметный.

Дождавшись, пока затихнет пыхтение выбирающихся из лаза, я прошептал:

— Перекличка.

Все отозвались, кроме Катюши.

— Катя! — послышалось разноголосое шипение. — Катя?

— Лазутчики! — раздался где–то сбоку ее крик. — В деревню проникли лазутчики!

— Что ты орешь! — рявкнул было Серега, но я его остановил.

— Бесполезно. Она под влиянием Черного Хрусталя. Уходим!

Сбившись плотной группой и натыкаясь друг на друга, мы побежали огородами в сторону площади. Идти в инвизе, когда не видишь своих ног, оказалось на удивление трудно. Подсознание отказывалось понимать, что нужно делать, и я то и дело оступался. Судя по кряхтенью, раздававшемуся вокруг, с такой же проблемой столкнулись и остальные.

— Стойте! — раздался сзади тихий возглас Верлима. — Я упал!

По инерции я пробежал еще пару метров, и несчастный гном вывалился из круга защиты. Тут же послышался его заполошный крик:

— Стража, сюда! Враги!

— Твою мать, — сквозь зубы выругался Серый. — Так мы всех растеряем нахрен.

— Погнали быстрее, не разбредайтесь, — выдохнул я.

Как же долго тянулись эти огороды и избы! Казалось, мы никогда не доберемся до площади. Или нас непременно обнаружат. Я практически бесшумно шагал по мягкой траве, со всех сторон слыша взволнованное дыхание друзей. Да и сам был далек от спокойствия. Сердце учащенно билось, в груди горячей волной плескался адреналин. Только бы получилось, ради Аринки, ради Мишкиной матери, ради всех обитателей Черного Камня!

Миновав последний огород, мы, наконец, вышли к улице. Здесь было многолюдно: сновали туда–сюда жители деревни, напряженно расхаживали отряды стражи, скакали, направляясь к рынку, черные всадники. Взгляды равнодушные, бессмысленные, и только у личных прислужников Марселя на лицах читалась тревога и сосредоточенность.

— Идем вдоль палисадников, — прошептал я еле слышно, — чтобы не столкнуться с кем–нибудь на дороге.

Но не прошли мы и двадцати шагов, как раздался знакомый голос:

— Смотрите, что это?

На краю дороги, в нескольких метрах от нас, стояла Настя. Девушка показывала на круг зеленой травы под моими ногами, равнодушие на ее лице уступило место легкой заинтересованности.