А пока что под нами простиралась саванна. Я видел разные страны и континенты, но с большим интересом смотрел на эту, новую для меня землю. Погода была прекрасной и видимость, по уверению нашего пилота, – «миллион на миллион». Саванна, как оказалось, очень похожа на африканскую, хорошо знакомую по службе в Легионе. Безбрежный простор, увенчанный ослепительной лазурью неба. Те же высокие травы, редкие островки кустарника и деревья с широкими кронами. Животных, как и рассказывали, много. Стада антилоп, похожих на своих земных собратьев, и большая гиена – помесь бультерьера с крокодилом, только размером с кабана и мощными, как у льва, лапами. Лениво жующие шерстистые носороги и покрытые длинной спутанной шерстью бизоны. Джек несколько раз ткнул пальцем, называя представителей местной фауны, а через полчаса зевнул, надвинул шляпу на глаза и заснул, привалившись к переборке. Спал он крепко, не просыпаясь. Легенда… Новой и прочих земель… Храпел так, что временами перекрывал свист вертолетных турбин.
Через несколько часов мы увидели длинный шлейф пыли и догнали колонну армейских грузовиков, которые отправились утром с нашей Базы. Рота «Браво» – те самые, «ликвидаторы банд», дьявол их раздери. Впереди, метрах в двухстах, ехал джип головного дозора, с крупнокалиберным «браунингом» на турели. Стоявший у пулемета стрелок помахал нам рукой и чуть не вылетел из кузова, когда их машину тряхнуло на очередной выбоине. Пилот сделал круг над колонной, обменялся по радио несколькими фразами с командиром роты и, положив машину почти на бок, отвалил в сторону. Лихой парень. Хотя вертолетчики все такие, этого у них не отнять. В Конго мы их называли «небесными байкерами» – они летали так, словно вновь оседлали свои «Харлеи», оставшиеся в далекой гражданской жизни. Надо отдать им должное: парни не боялись ни Бога, ни дьявола, вытаскивая наши задницы из таких переплетов, что и вспоминать неохота…
Прошли над рекой Стикс, где на берегу чернели останки сгоревших машин. Еще через сто километров заправились на аэродроме подскока и продолжили путь. Когда мне наскучило смотреть на саванну, я последовал примеру Джека. Да, именно так – устроился поудобнее и заснул. Тем более что прошлой ночью, учитывая совещание у Виктора, нормально поспать не получилось.
Я не верю в вещие сны. Как не верю в гадания, предсказания и астрономические прогнозы. Казалось бы, военные – самые суеверные люди на свете. Может, это и так, не буду спорить. Многие из моих коллег верят. Одни – в силу амулетов, другие – в возможность переиграть судьбу, если познать сложный и запутанный мир примет.
Знавал я одного парня, который везде таскал камень с дыркой. Это как-то связано со славянскими преданиями. Он называл его камнем Велеса. Не знаю, насколько всемогущ этот Велес, но парень погиб в Гвиане. Камень оказался слабым амулетом против пули, выпущенной почти в упор.
Другой мой приятель носил на шее серебряный молот Тора. На толстом кожаном шнурке. Правда, это уже совсем другая история. Никак не связанная с религией.
Мне приснился Джузеппе Марино. Молодой, дочерна загорелый. И живой… Мы находились в какой-то хижине с глинобитными стенами. В небольшое квадратное окно светило солнце. Замершая от жары африканская саванна, пожелтевшие пучки высохших трав. Земля, опаленная безжалостным климатом и бесконечными войнами. Жара… Пеппино сидел напротив меня, устало положив руки на автомат, лежащий на коленях. Он с грустью смотрел в мою сторону, но как-то странно – я не мог поймать его взгляд.