– Ах, мой милый Анри!.. Вот я снова выплыла на поверхность! Наконец-то я дышу полной грудью… Вы сами видели, как я играла три дня назад… Правда, ведь я никуда не годилась?.. Фу! Мне казалось, что я барахтаюсь на самом дне. Я задыхалась. И вот наконец – сегодняшний вечер. Сильный рывок – и опять я на поверхности! Послушайте, Анри, а что, если я провалюсь в последнем акте? Что, если у меня недостанет сил доплыть до конца? О Боже, Боже!
Вошедший капельдинер вручил ей цветы.
– От кого бы это? А, от Сен-Лу… От вашего соперника, Анри… Отнесите букет в мою уборную.
– И еще письмо, мадемуазель, – сказал капельдинер.
Распечатав послание, Женни звонко рассмеялась:
– Записка от лицеиста. Он пишет, что они создали в лицее «Клуб поклонников Женни».
– Весь «Жокей-клуб» ныне превратился в клуб ваших поклонников…
– Меня больше трогают лицеисты… А это послание к тому же заканчивается стихами… Послушайте, дорогой мой…
– Ну, разве не прелесть?
– Вы ответите ему?
– Конечно, нет. Таких писем я получаю ежедневно не меньше десятка… Если я начну на них отвечать, я пропала… Но письма меня радуют… Эти шестнадцатилетние поклонники еще долго будут мне верны…
– Как знать… В тридцать лет они уже будут нотариусами.
– А почему бы нотариусам не быть моими поклонниками?
– Вот еще просили вам передать, мадемуазель, – сказал подошедший снова капельдинер.
И он протянул Женни букетик фиалок за два су.
– О, как это мило, поглядите, Анри! А записки нет?
– Нет, мадемуазель. Швейцар сказал мне, что фиалки принес какой-то студент Политехнической школы.
– Дорогая! – воскликнул Анри Сталь. – Позвольте вас поздравить! Право, потрясти этих «икс-игреков» не так-то просто.
Женни глубоко вдохнула запах фиалок.
– Какой дивный аромат! Только такие знаки внимания и радуют меня. Терпеть не могу солидную, довольную собой публику, ту, что является поглазеть, как я буду умирать, в полночь, точно так же как в полдень спешит в Пале-Рояль – послушать, как стреляет пушка.
– Зрители – садисты, – ответил Анри Сталь. – Они всегда такими были. Вспомните бои гладиаторов… Каким успехом пользовалась бы актриса, вздумавшая проглотить набор иголок!
Женни рассмеялась:
– А если какая-нибудь актриса вздумала бы проглотить швейную машину, слава ее достигла бы апогея!
Послышался возглас: «На сцену!» Женни встала:
– Ну что ж, до скорого… Пойду глотать иголки!..
Вот так, по рассказу Женни, и началась вся эта история.
В следующую среду во время последнего антракта улыбающийся капельдинер снова принес Женни букетик фиалок.
– Вот как! – воскликнула она. – Неужто опять тот же студент?
– Да, мадемуазель.
– А каков он из себя?
– Не знаю, мадемуазель. Хотите, спрошу у швейцара?
– Нет, не стоит, какая разница…
В среду на следующей неделе спектакля не было, но когда в четверг Женни пришла на репетицию, букетик фиалок, на сей раз немного увядший, уже лежал в ее уборной. Покидая театр, она заглянула в каморку швейцара:
– Скажите-ка, Бернар, фиалки принес… все тот же молодой человек?