– Никого… Может, на местах стоянок будут ждать?

– Вполне логично. Даже возможно, что некоторые из охотников за чужим добром могут там ждать. Только умные люди поймут, что в нашем случае вряд ли мы будем приставать к известным местам стоянок. Тем более там, бывает, тати пасутся. Я сам в том убедиться смог.

– Тати не коровы, пастись не могут, – рассеянно пробормотал Храбр, он уже привык меня поправлять, видимо думая, что я говорю не совсем то, что нужно из-за того, что Русь не моя родина. Родился не здесь, путаюсь. – Интересно, что тати придумают?

– На месте командира отряда противника, лучшего командира, который может использовать голову не только для еды… я бы шёл в дневном переходе впереди и встал, ожидая в какой-нибудь протоке. Внезапно атаковать днём нас не будут, уверен, что моё описание боя с купцом-татем им известно, значит, нужно нападать, когда преимущество будет на их стороне. А это может быть только ночью. Высчитать, с какой примерно скоростью идёт мой баркас и где мы ориентировочно окажемся через день, в принципе не сложно. Там нас и будут ждать. Когда мы пройдём, ночью они выйдут из протоки и тихо пойдут у берега, выискивая наш лагерь, и с ходу нападут… Хотя лично я поступил бы по-другому. Проще, что ли. Я просто дождался бы, пока другой отряд татей нападёт на баркас с добром, кто победит не важно, уставших победителей добить сильным и свежим отрядом куда проще, и потерь будет меньше, и добыча увеличится. Не намного, но для татей это важно.

– Да, хитро. Откуда только у тебя столько знаний, княже?

– Так я же говорил, что водил войска. Тем более одна из моих специальностей в армии – диверсии в тылу противника. Читал курсы лекций для офицеров нашей армии.

– А что это такое?

– Лекции? – удивился я.

– И это тоже. Что за диверсии?

– Это нападения подразделениями-невидимками.

Я коротко дал информацию по таким секретным и малочисленным войскам, играющим немаловажную роль в сражениях. Зачастую те так ослабляли войска противника, что боя просто не происходило. Храбр слушал внимательно, но было видно, что он просто не понимал, как это можно бить подло в спину врагу, лучше лицом к лицу, так честнее. Можно, ещё как можно. Даже нужно. Я же объяснил свою позицию: лучше самому вернуться домой, чем вернётся твой враг, а как его убить, значения имеет мало.

Я продолжал отслеживать движение судна и, когда ветер пропал, приказал спустить парус и повернул к берегу.

Безветрие будет недолгим, мне уже такое встречалось, тем более берега высокие. Когда нос судна ткнулся в берег, оба матроса тут же спустили флаг, я оставил на борту Храбра старшим и, прихватив из своей каюты плотно набитый мешок, тяжёлый, в котором мелодично что-то позвякивало, забрал лопату и пошёл на берег под удивлённозаинтересованными взглядами команды. Отойдя метров на триста, спустился в небольшой овраг, заросший кустарником, выбрал свободное место, поплевал на ладони и стал копать. Левая рука ещё плохо действовала, но ей такая работа только на пользу, пора вводить её в строй.

Выкопав метровой глубины яму, копалось легко, почва песчаная, я опустил мешок в неё, закопал, раскидав землю под ближайшими деревьями, и небрежно прикрыл дёрном, попрыгав сверху. После чего, закинув лопату на плечо, быстрым шагом и весело насвистывая, двинул обратно. При этом не переставал контролировать окрестности. Но вроде соглядатаев не было, да и Храбр никого с борта не отпустит.