— Да и хрен с ним.

— Ты прав. Когда вас ждать?

— Давай так. Когда меньше всего напряжен охранник?

— Сразу после смены. Пока заступает, в журнале отметки делает.

— Правильно. А это примерно в девять часов вечера. Но здесь другая проблема. Сухобоков, помощник и секретарь еще наверняка бодрствовать будут.

— Босс со своими людьми приедет только утром.

— Серьезно?

— Так Гвоздь сказал, а он-то знает.

— Да, он должен знать. Ну что ж, все складывается очень удачно.

— Не слишком ли удачно?

— Бывает и так. Значит, в двадцать один час я с Султаном буду у внешнего забора напротив промежутка между хозяйственными постройками и вторым гостевым домом. Как подойдешь, бросишь камешек, только небольшой.

— Нет, я тебе кирпич запущу!

— В ответ его и получишь. Но шутки в сторону. Елена просила знак ей от озера подать.

— Я сейчас со Славиком быстро выйду к водоему. Дотемна успею. Но вот будет ли она в это время смотреть в окно?

— Этого я не знаю.

— Миша, надо сделать так, чтобы Елена через полчаса смотрела в окно!

— Слушай, Вадим, не много ли ты от меня требуешь?

— Ровно столько, сколько нужно для дела.

— И как мне это устроить?

— Тот же камешек. Или до окна третьего этажа не добросишь?

— Я сейчас дома, собираю вещи.

— Так хватай все, что тебе надо, и лети в поместье. Полчаса у нас, понял?

— Понял. Не удивляюсь, что британцы несмотря на все пакости не смогли выиграть у вас в Суринаме. Вы же кого угодно уделаете своими напрягами.

— Работаем, Миша! До связи.

— До связи.

Галдин отключил телефон, повернулся к Дуневичу и заявил:

— Срочно катим на берег озера.

— Я увижу Елену?

— Скорее ее силуэт.

— Катим.

— Может, и мне с вами? Сухобокова и его прислуги в доме нет, охрана восточную часть берега не видит, а я помогу быстрей добраться, — проговорил Снегирев.

— Ты не учитываешь Гвоздя. Эта сволочь может оказаться в особняке в любое время. Он знает только обо мне, увидит двоих и тут же забьет тревогу. Сами справимся.

— Хоть до поворота давай помогу.

— До выезда из леса.

Снегирев взялся за коляску и покатил ее к входу. Они перемещались бегом, дважды едва не опрокинули Дуневича.

К озеру коляску выкатил Галдин, не забывший прихватить с собой удочку. Это произошло в 17.03. На округу уже опустились сумерки, но на расстоянии в сто метров, а именно столько оставалось до поместья, еще можно было разобрать лица.

— Окно третьего этажа!.. Лена! Господи, сестричка! — воскликнул Дуневич.

Галдин бросил взгляд на окно, увидел Елену. Она махнула им рукой.

— Ты, Славик, рыбу лови. Не исключено, что на нас не только Лена смотрит. Я все, конечно, понимаю, но скоро ты ее дома обнимешь, так что потерпи. А вот как сообщить ей время переброски пса? — проговорил Вадим.

— На песке начерти.

— Но это может увидеть и Гвоздь.

— На третьем этаже плотные портьеры. Вряд ли он находится в бильярдной. А со второго, из левого окна край пляжа не виден. Елена же разглядит.

— Молодец, верно. — Галдин оставил Дуневича, который забросил пустую удочку, отошел к краю пляжа, нарисовал на песке «21.00» и посмотрел на окно.

Девушка махнула рукой. Потом она четыре раза раскрыла всю пятерню и показала один палец.