— Мара, дай ему поесть!

— Я не собираюсь его ругать, Фуфа!

— И не приставай!

— Ты же не можешь быть совсем один, — продолжала Марочка. — С кем-то же нужно… беседовать!

Макс засмеялся и закашлялся.

…Какое чудесное слово — беседовать! В жизни каждому человеку обязательно нужен собеседник. Без него пропадёшь, всё верно.

Он почти нашёл своего собеседника. Не почти, а совершенно точно нашёл! И перепугался. Одному проще и безопаснее. И не нужно никаких душевных усилий.

— Мара, он должен как следует покушать!

— Я только один раз встретил девушку, с которой… разговаривал, тётя Мара. Совсем недавно.

— Ты на ней женился?

Макс отрицательно покачал головой.

— Я был на работе, она живёт в другом городе… В общем, ничего не вышло.

— Возьми на работе отпуск и поезжай в другой город. И всё выйдет.

— Я теперь буду с вами беседовать, — поклялся Макс. — На самом деле непонятно, как я без вас жил!

— Не подлизывайся, мальчик.

— Я не подлизываюсь! Я говорю правду. Я теперь всегда буду говорить вам правду.

— А та девушка? Она достойна нашей семьи?

Макс засмеялся.

— Она потеряла паспорт, — сказал он и зажмурился от воспоминаний. — Разумеется, она не помнит, где и как она его потеряла! Это как раз в духе нашей семьи! И какая-то авантюристка морочила мне голову, представившись её именем. Я точно знаю, что не бывает таких совпадений, но так совпало. Я разговаривал с ней и не догадывался, что она поддельная Елизавета Хвостова и что вот-вот я встречу настоящую…

Он замолчал. Тётки смотрели на него и моргали — кажется, от слёз.

В дверь позвонили, и начался блаженный и радостный кавардак. Приехал дядя Миша, постаревший, но бодрый, с хохолком на макушке. Сколько Макс помнил Мишу, столько помнил хохолок!.. Сначала он был смоляной, потом седой, а нынче стал совершенно белый. Дядя, не слушая ни супругу, ни Марочку, долго с наслаждением ругал Макса за бездушие и бесчувственность, сыпал упрёками, восклицал, потрясал перед Максовым носом худым стариковским пальцем. Потом он вдруг вспомнил, как качал маленького Макса на ноге. Макс садился верхом, и он, дядя Миша, его подкидывал.

Вспомнив, он обнял Макса и, кажется, прослезился. Фуфа поднесла ему капель в рюмочке.

Потом приехал Володя с незнакомой Максу женщиной. Женщина была крупная, неторопливая и красивая. Лицом она напоминала молодую Фуфу, а повадкой — нисколько. Володя сказал, что это его жена, а детей они заперли на Николиной Горе на замок, чтобы не мешали.

— Там целый обезьянник, — объяснила жена и нежно улыбнулась. — Соня привезла своих погостить. Они решили не ходить в школу, а отдыхать на даче. Школа им надоела.

— Вы надорвёте мне сердце! — закричала издалека Фуфа, услыхавшая про обезьянник. — Дети заперты одни на даче?! На замок?!

— Не волнуйтесь, мама, что вы вечно придумываете?! Дети заперты под присмотром взрослых!

Приехали ещё какие-то родственники, которых Макс совсем позабыл, и удивительно было, что всё это — ради него, для него!.. Для него Фуфа с Марочкой собрали невообразимый стол, для него охлаждается в холодильнике рыба размером с кухонный буфет, для него все эти люди бросили детей и работу, для него дядя Миша извлекает из горки особую, прадедушкину, «юбилейную» рюмку!.. Ему заглядывают в глаза, держат за руки, рассказывают своё и требуют рассказов от него.