ни на что другое. Линия горизонта ни на миг не останавливала своих скачков. Как и

приборная панель, передо мной. С закрытыми глазами тошнило еще сильнее. Так что я

смотрел на «БИГ-М». В конце концов, у этого пилота почти шесть тысяч часов налета!

Шесть тысяч часов! Он потратил больше часов на полеты, чем я — на поедание

пиццы (эта мысль пришла мне в голову, когда я начни сожалеть, что так плотно вчера

поужинал). Шесть тысяч часов! Можно сказать, восемь месяцев непрерывной небесной

вахты по двадцать четыре часа в сутки – времени хватит, чтобы 143 раза обогнуть

земном шар по экватору. Понятно, почему он так улыбался, когда мы залезали в кабину.

Этот вылет был для него как поездка на трехколесном велосипеде. Я даже слышал, как

он напевал но время разворота с креном под девяносто градусов.

Я скоро сообразил, куда смотреть. Я больше не смотрели вниз и по сторонам.

Взгляд мой сосредоточился на пилоте. Если Макклейн в порядке, значит, и я тоже в

порядке. Я знаю, куда смотреть во время всяческих пертурбаций.

Петру тот же самый урок дался достаточно тяжело. Если мысленно заменить

самолет на тридцатифутовую рыбачью лодку и небо над Сан-Антонио – на море

Галилейское, то окажется, что мы с ним попали в весьма схожие ситуации. «А лодка

была уже на средине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный» (Мф.

14:24).

Среди знаменитых озер Галилейское море — протяженностью всего тринадцать

миль и шириной семь с половиной миль — маленькое, но очень капризное. Из-за своей

миниатюрности оно чрезвычайно уязвимо для ветров, дующих с Голанских высот. Они

превращают его в шейкер для коктейлей, сотрясаемый внезапными ударами, которые

бросают его воды то в одну сторону, то в другую. В зимние месяцы такие бури

налетают каждую пару недель, и море бушует по два-три дня1.

Петр и его товарищи по плаванью хорошо понимали, с какой напастью

столкнулись. Шестидесятиминутная прогулка обернулась долгой ночной битвой со

стихией. Лодка раскачивалась и дергалась, словно воздушный змей на мартовском

ветру. От солнечных лучей остались лишь слабые воспоминания. С ночного неба лило

как из ведра. Молнии серебряными мечами прорезали черноту. Ветер трепал паруса, а

лодка все еще оставалась «на средине моря, и ее било волнами» (Мф. 14:24). Не

подходит ли это описание к лодке вашей жизни? Возможно, нам будет достаточно

прибавить пару существительных...

На средине моря развода, и ее било волнами чувства вины...

На средине моря долгов, и ее било волнами кредиторов...

На средине моря убыточности, и ее било волнами льгот и дотаций...

Промокшие и замерзающие ученики сражались с бурей долгие девять часов. И

часа в четыре утра произошло нечто неизъяснимое. Они увидели Идущего по воде. Они

«встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали» (Мф. 14:26).

Они совсем не ждали, что Иисус придет к ним таким образом.

34

Мы тоже такого не ждем. Мы предполагаем, что Он придет к нам под

умиротворяющие звуки церковного гимна, или в пасхальное воскресенье, или в тихом

уединении. Мы надеемся, что к Иисусу нас приблизят утреннее богослужение, церковное чаепитие, молитва. Мы никак не рассчитываем встретить Его на паникующей