Мальчик молчал, пока не пришла очередь чаши. Тогда он снова спросил:

— Что это, папа?

Отец опять стал объяснять — о крови и распятии, и как вино стало символом

смерти Иисуса. Потом он еще помолился.

Я только улыбался — какую грандиозную задачу взвалил на себя этот отец.

Повернувшись, чтобы понимающе кивнуть ему, я вдруг понял, что это — сам Дэвид

Робинсон, знаменитый баскетболист из команды «Сан-Антонио Спурс». На коленях у

него сидел его шестилетний сын, Дэвид Робинсон-младший.

Менее суток назад Дэвид предопределил триумфальный исход матча на

выбывание с командой «Финикс Сане». А завтра Робинсону предстоит играть на

ответном матче в Финиксе. Но между двумя этими важными, транслирующимися по

общенациональному телевидению спортивными событиями Дэвид был отцом. Сейчас

30

он — не «лучший игрок команды» и не олимпийский чемпион, а папа Дэвид, объясняющий значение святого причастия маленькому Дэвиду.

Так вот, какое из событий этих трех дней имеет наибольшее значение? Два

баскетбольных матча или причащение? И что отзовется в вечности? Завоеванные на

площадке очки? Или проповедь, услышанная в церкви? Что окажет более глубокое

влияние на жизнь юного Дэвида? Что важнее — увидеть, как отец играет в баскетбол, или услышать, как он шепчет молитву?

Дорогие родители, мы не можем оградить наших детей от всех опасностей в их

жизни, но мы можем привести их к источнику жизни. Мы можем вверить их Христу.

Впрочем, даже в этом случае наши «молитвы на берегу» могут привести к трудному для

нас выбору.

Пока Иаир и Иисус идут к дому Иаира, «приходит некто из дома начальника

синагоги и говорит ему: дочь твоя умерла; не утруждай Учителя. Но Иисус, услышав это, сказал ему: не бойся, только веруй, и спасена будет» (Лк. 8:49-50).

Иаир разрывается между двумя противоположностями. Первая — известие из

дома: «дочь твоя мертва». Вторая — весть от Иисуса: «не бойся». С одной стороны

взывает ужас. С другой убеждает надежда. Трагедия, потом вера. Иаир слышит два

голоса и должен выбирать, к какому прислушаться.

Не так ли и со всеми нами?

Суровая реальность родительской жизни диктует нам и такое: можешь делать все, на что способен, и все равно окажешься на месте Иаира. Можешь оберегать дитя, молиться, отгонять прочь все тени, и все равно придется сидеть в полночь в приемном

покое больницы или выписывать в воскресенье пропуск в клинику для наркоманов, и ты

должен будешь выбирать между двумя голосами — отчаянья и надежды. Иаир мог бы

выбрать отчаянье. Кто упрекнул бы его за решение: все, хватит. У него не было никаких

гарантий, что Иисус сумеет ему помочь. Дочь его была мертва. Иаир мог бы просто

повернуться и уйти. Все мы, родители, так рады, что он этого не сделал. Нам так

необходимо знать, что совершает Иисус, когда мы вверяем Ему наших детей.

Он объединяет семью. «Придя же в дом, не позволил войти никому, кроме Петра, Иоанна и Иакова, и отца девицы, и матери» (Лк. 8:51).

Иисус впустил и мать. До этого момента она по каким-то причинам оставалась вне

поля зрения. Вероятно, сидела у постели дочери. А может быть, она была не в ладах с