У меня никогда не было таких подружек и приятелей, которые могли бы названивать мне. Нескольких фраз в соцсетях достаточно, чтобы поддерживать приятельские отношения, а близких… близких, пожалуй, не было.

«Саймон» – высветилось на экране. Я взяла в руки телефон осторожно, словно он мог меня обжечь. Успокаивала себя: может быть, братец просто вспомнил о том, что у него есть родственники, и решил позвонить, чтобы сказать, что у него всё отлично? И сама же на себя злилась. Когда это у него всё было отлично?

– Привет. Что-то случилось? – тихо спросила я.

– А что, если я звоню, значит, что-то случилось? – голос Саймона был резким и недовольным. Впрочем, как всегда.

– Буду рада узнать, что это не так. Значит, у тебя всё в порядке?

Он рассмеялся. Смех был неприятный, каркающий. Когда же мой брат успел так измениться? Я всё ещё помнила его смешным мальчишкой с ясными глазами. Почему же всё сломалось?

– Боюсь, что нет, – сказал он. – Сестрёнка, у меня, кажется, серьёзные неприятности.

О, вот это не было для меня новостью. У него всегда неприятности. Наверное, мне следовало бы сказать, чтобы он разбирался с ними сам – это ведь не моя жизнь, не мои ошибки. Может, если он сам будет справляться с последствиями своих поступков, это его хоть чему-то научит?

Все эти правильные мысли пролетели в одно мгновение и исчезли. И на поверхность вышло другое – острая жалость, чувство вины, уж не знаю за что.

– Что случилось? – спросила я.

– Я задолжал деньги. Много. И эти люди не любят шутить. Их нужно найти быстро.

– Много – это сколько? – спросила я, прикидывая, что там есть у меня на счету.

Небольшие гонорары за случайные публикации помогали выжить и не зависеть от родителей, но уж точно не давали возможностей собрать ощутимую сумму.

– Двадцать тысяч, – сказал он.

– Двадцать тысяч?! И на что, чёрт возьми, ты мог потратить столько денег?

– Ну, знаешь, всякое. В основном наркотики. А ещё я крупно проиграл.

Я слушала это и отказывалась верить. Наркотики, казино… вот на это ты тратишь деньги и свою жизнь? Я подозревала, что у него не всё в порядке, но не думала, что настолько.

– Саймон, у меня нет таких денег. И никогда не было.

– Да? А родители говорят, ты неплохо устроилась в жизни. И мне вроде как надо брать с тебя пример.

Я вздохнула. Даже если бы эти несколько недель я проработала стажёром в крупном издании – уж точно двадцати тысяч у меня бы не было. От бессильной злости опускались руки.

– Если бы тебе пришло в голову брать с меня пример, у тебя хотя бы не было бы долгов. Говорю тебе: таких денег у меня нет.

Он усмехнулся.

– Ну что ж. В чём-то ты права. Мои похороны точно обойдутся дешевле. Прощай, сестрёнка. Вряд ли ещё увидимся.

Он отключился.

А я ещё долго сидела с телефоном в руках. А потом кружила по комнатам, не разбирая, куда иду, натыкаясь на горничных. Что делать? Что, чёрт возьми, мне делать? Просто оставить всё как есть?

Картинка, которая всплыла перед глазами от этой мысли, была неутешительной. Я видела гроб, усыпанный цветами, спокойный мёртвый профиль Саймона, рыдающую маму и отца, украдкой вытирающего слёзы. А всё потому, что я не захотела помочь.