Ревность.

Эмилия, ты серьезно?

Похоже, что так…

Пусть это глупо, но меня нечеловечески раздражала вся эта ситуация. Я хотела быть в обществе этих двух мужчин, хотела, чтобы они так же шутили со мной, чтобы им было со мной интересно.

Только вот моя роль в этом доме совсем другая.

Утро встретило меня серыми красками неба – как раз в тон моему настроению. Только если небо могло пролиться дождем, выплеснуть обиду и боль, у меня такой возможности не было.

Я здесь для развлечения хозяев дома. Вряд ли они будут счастливы увидеть мою зареванную физиономию. Мне полагается улыбаться, быть послушной и готовой сделать то, что они захотят. Кажется, я ничего не забыла?

Вчера я ликовала, что избавилась от швабры и щеток, а сейчас с удовольствием бы помахала ими, чтобы отогнать печальные мысли.

Как я ни старалась отвлечься, вспоминался прошедший вечер. И та женщина. Эффектная, красивая – я видела ее мельком, но образ четко отпечатался в памяти… Слишком уж ярко на этом фоне стала видна моя собственная незавидная роль.

Любовница. Пленница. Игрушка, от которой они избавятся, как только вволю натешатся. Но, может, это и к лучшему?

Если они скажут, что я могу уйти, испытаю ли радость?

Я честно ответила себе: «Нет».

Я не хочу, чтобы это заканчивалось… И вообще. Почему я решила, что она чем-то лучше меня? Да, они болтали с ней. Но их страсть, их жадные взгляды – все это принадлежит мне.

Я поняла, что я хочу увидеть Клайда и Роберта, услышать их голоса, почувствовать на себе взгляды, от которых внутри меня зажигаются огоньки.

Поспешно одевшись, я поторопилась спуститься. Да, они уезжают рано, но я еще могу их застать. Просто пожелаю им доброго утра…

Я сбегала по лестнице, когда услышала звук отъезжающего авто. Застыв, вцепилась в перила. Горничные делали вид, что заняты работой, но я поймала взгляд одной из них.

– Доброе утро, – сказала я. – Мистер Олафссон и Дэниэлс уже уехали?

– Только мистер Олафссон, мэм, – ответила одна из горничных. – Мистер Дэниэлс у себя в кабинете. Просил, чтобы его не беспокоили.

Кивнув, я прошла мимо них.

Последняя фраза… для чего она добавила ее? Когда Роберт отдавал это распоряжение, имел ли он в виду и меня?

Наверное, да.

Неуверенность, удачно задушенная мною, снова подняла свою ядовитую голову.

Завтрак… не помню, что именно я ела. Так, просто забросила в себя кое-что из еды, выпила кофе – чтобы хоть чем-то занять свои мысли. И вышла из кухни, раздумывая, чем бы занять себя.

Поплавать в бассейне? Прогуляться у дома? Посидеть в беседке? Что-нибудь почитать? Нет, не хочу.

Проходя мимо кабинета, я невольно замедлила шаг. Мелькнула мысль – постучаться, войти. И тут же сомнение – а как же распоряжение хозяина дома?

Ну вот и проверю, относится ли оно ко мне тоже!

Я решительно постучала в массивную дверь и, услышав мужской голос, толкнула ее. Роберт сидел за столом: стопки документов, ноутбук, в котором он что-то сосредоточенно читал, застывшие над клавиатурой длинные пальцы…

А мой взгляд почему-то зацепился за его расстёгнутый ворот. И мне стоило огромного труда посмотреть в глаза. Наверное, из-за тишины, которую хозяин дома оборвать не спешил. И из-за того, что я знала, чувствовала: сейчас он тоже рассматривает меня.