– Ты знаешь, отчасти я даже рад, что все так произошло. Теперь ты убедишься, как незаменим конфигуратор. Ну что, приступим к работе?

Они составили список всех поврежденных частей.

Арнольд подошел к конфигуратору и нажал на кнопку:

– Пластина обшивки двигателя, пять дюймов на пять, толщина полдюйма, сплав триста сорок два.

Конфигуратор быстро изготовил требуемое.

– Нам нужно десять штук, – сказал Грегор.

– Знаю, – ответил Арнольд и снова нажал на кнопку. – Повторить.

Машина бездействовала.

– Наверное, надо ввести команду полностью, – сказал Арнольд. Он ударил кулаком по кнопке и произнес: – Пластина обшивки двигателя, пять дюймов на пять, толщина полдюйма, сплав триста сорок два.

Конфигуратор не шелохнулся.

– Странно, – сказал Арнольд.

– Куда уж, – произнес Грегор, чувствуя, что внутри у него что-то обрывается.

Арнольд попробовал еще раз – безрезультатно. Он задумался, затем, снова ударив кулаком по кнопке, сказал:

– Пластиковая чашка.

Машина произвела чашку из ярко-голубого пластика.

– Еще одну, – сказал Арнольд.

Конфигуратор не откликнулся, и Арнольд попросил восковую свечу. Машина ее изготовила.

– Еще одну восковую свечу, – приказал Арнольд.

Машина не повиновалась.

– Интересно, – произнес Арнольд. – Мне следовало бы раньше подумать о такой возможности.

– Какой возможности?

– Очевидно, конфигуратор может произвести все, что угодно, но только в единственном числе.

Арнольд провел еще один эксперимент, заставив машину изготовить карандаш. Она это сделала, но только один раз.

– Прекрасно, – подытожил Грегор, – но нам нужны еще девять пластин. И для системы управления необходимы четыре идентичные детали. Что будем делать?

– Что-нибудь придумаем, – беззаботно ответил Арнольд.

За бортом корабля начинался дождь.

– Я могу найти поведению машины только одно объяснение, – говорил Арнольд несколько часов спустя. – Полагаю, здесь действует принцип наслаждения.

– Что? – встрепенулся Грегор. Он дремал, убаюканный мягким шелестом дождя.

– Эта машина обладает своего рода разумом, – продолжал Арнольд. – Получив стимулирующее воздействие, она переводит его на язык исполнительных команд и производит предметы в соответствии с заложенной в памяти программой.

– Производит, – согласился Грегор, – но только единожды!

– Да – но почему? Здесь ключ ко всей нашей проблеме. Я полагаю, мы столкнулись с фактором самоограничения, вызванного стремлением к наслаждению.

– Не понимаю.

– Послушай. Создатели машины не стали бы ограничивать ее возможности таким образом. Единственное объяснение, которое я нахожу, заключается в том, что при подобной сложности машина приобретает почти человеческие черты. Машина получает определенное наслаждение от производства только новых предметов. Сотворив изделие, машина теряет к нему всякий интерес. С этой точки зрения всякое повторение – пустая трата времени.

– Более дурацких рассуждений я в жизни не слыхал, – сказал Грегор. – Но допустим, ты прав. Что же мы все-таки можем сделать?

– Не знаю, – ответил Арнольд.

– Я так и думал.

В этот вечер конфигуратор произвел им на ужин вполне приличный ростбиф. На десерт был яблочный пирог. Ужин заметно улучшил моральное состояние приятелей.