– Равновесие, – поучал старый жрец, вложив флакон ей в руку, – касается не только магии. Часто в нем есть просто здравый смысл. Наше тело – это сосуд. Если с ним не обращаться бережно, он разобьется. У каждого свой предел. Даже у вас, мисс Бард.

Он повернулся, чтобы уйти, но она остановила его.

– Тирен, однажды вы сказали, что видите во мне что-то. Силу.

– Сказал, – подтвердил он.

– Что это такое? Что я собой представляю? – этот вопрос давно вертелся у нее на языке.

Тирен посмотрел на нее своим обычным, долгим и ровным взглядом.

– Ты спрашиваешь, считаю ли я, что ты антари.

Лайла кивнула.

– Я не могу тебе ответить, – сказал Тирен. – Я не знаю.

– А я-то думала, что вы мудрец, – буркнула она.

– Кто тебе сказал такую глупость? – улыбнулся жрец, но тут же снова стал серьезным. – В тебе что-то скрыто, Дилайла Бард. Что именно, я не могу ответить. Но так или иначе мы это узнаем.

Из зала донесся звон бьющегося стекла, и Лайла вернулась в таверну. Алукард уже стоял на столе.

– Эй, капитан! – крикнул Васри. – У меня вопрос. Что будете делать со своим выигрышем?

– Найму команду получше, – ответил Алукард, и сапфир на его брови насмешливо блеснул.

Тав обнял Лайлу за плечи.

– Бард, где пропадала? Я тебя почти не видел!

– Вы все мне еще на «Шпиле» осточертели, – проворчала она.

– Говоришь ты жестко, – сказал Васри, – а сердцем мягкая. – Его глаза остекленели от выпивки.

– Мягкая, как нож.

– Нож – штука плохая только тогда, когда он не на твоей стороне.

– Как хорошо, что ты одна из нас.

У нее сжалось в груди. Они ничего не знали – ни о ее выходке, ни о настоящем Стейсене Эльсоре, затерянном где-то далеко в море, ни о том, что Алукард выгнал ее из команды.

Она случайно встретилась глазами с Леносом и поняла, что он-то как раз знает. Знает, по крайней мере, что она уходит, хоть и вряд ли догадывается почему.

Лайла встала и буркнула:

– Пойду проветрюсь. – Но, выйдя за дверь, она не сбавила шаг.

Ноги сами несли ее к дворцу, и только на полпути она поняла это и все-таки продолжила идти. На ступенях стоял мастер Тирен. По его глазам Лайла поняла, что случилось нечто скверное.

– В чем дело? – спросила она.

Авен эссен тяжело сглотнул и коротко ответил:

– Келл.

Королевская тюрьма приберегалась для особых случаев.

Сейчас Келл оказался там единственным заключенным. Камера была пуста – лишь койка да пара колец в стене, предназначенных для того, чтобы приковывать к ним цепи. Цепей на маге не было, лишь наручники, жгуче-холодные, отсекающие магию. Каждый кусок металла в камере был покрыт метками, ослабляющими силу. Ему ли не знать. Сам помогал их заговаривать.

Келл сидел на койке, скрестив ноги и прислонившись головой к холодной стене. Тюрьма находилась в основании дворца, на один ярус выше Цистерны, где он тренировался, но, в отличие от Цистерны, стены здесь были более прочными, а красноватое сияние реки не проникало внутрь. Проникал только зимний холод.

Келл слегка дрожал. У него отобрали плащ, а заодно сняли с шеи все амулеты для путешествий. Он даже не сопротивлялся – настолько был ошарашен, когда стражники, подойдя с двух сторон, защелкнули на нем наручники. Потом до него дошло, что это происходит наяву, но было уже поздно.