– То, что надо, – прошептала Лайла.

Она попыталась примерить платье и только сейчас поняла, как сложно оно устроено. В руках у Каллы оно выглядело как стопка красиво сшитых лоскутов, но на самом деле представляло собой очень хитрую конструкцию.

Очевидно, этой зимой в моде были сложные фасоны – сотни застежек, пуговиц, зажимов. Изрядно повозившись, Калла как-то умудрилась переодеть Лайлу в новый наряд.

– Анеш, – вздохнула она, справившись наконец.

Лайла осторожно посмотрела в зеркало, ожидая обнаружить на себе хитроумное пыточное устройство. Но вместо этого ахнула от изумления.

Сложный фасон придал худенькой фигурке Лайлы округлости, пусть и скромные. У нее появилась талия. Выше талии платье мало чем помогло, поскольку работать было практически не с чем, но, к счастью, этой зимой было модно подчеркивать плечи, а не бюст. Воротник смутно напомнил Лайле изгиб ее новой маски. Это воспоминание придало ей сил.

Строго говоря, это был еще один маскарадный костюм.

К огорчению Каллы, Лайла осталась в узких черных брюках и сапогах, заявив, что их все равно никто не увидит.

– Надеюсь, снять платье будет проще, чем надеть? – спросила Лайла.

Калла приподняла бровь:

– Думаешь, мастер Келл не знает, как это делается?

Лайла вспыхнула. Надо было развеять догадки портнихи еще много месяцев назад, но из-за этих догадок – о том, что Лайла и Келл… гм… обручены или хотя бы как-то связаны – Калла в первую очередь и согласилась ей помогать. И помощь ее была неоценимой. Так что – прочь, гордость.

– Сначала надо отстегнуть вот это. – Калла показала две булавки внизу корсета.

Лайла потянулась руками за спину, ощупала кружева, размышляя, можно ли спрятать под ними кинжал.

– Сядь, – велела портниха.

– Не знаю, получится ли…

Калла укоризненно покачала головой и указала на табуретку. Лайла осторожно опустилась.

– Не бойся. Платье не порвется.

– Я не за платье боюсь, – пробормотала Лайла. Неудивительно, что женщины, которых она обкрадывала, так часто падали в обморок. Они просто не могли дышать, и Лайла была уверена, что их корсеты не были и вполовину такими тесными.

«Хватит ныть, – велела себе Лайла. – Я и пяти минут в платье не проходила, а уже расхныкалась».

– Закрой глаза.

Лайла недоверчиво моргнула.

– Токк, доверься мне.

Доверять Лайла не умела. Но, раз уж начала, придется пройти до конца, тем более что на ней новое платье. Она закрыла глаза, и Калла втерла что-то под бровями, а затем в губы.

Не раскрывая глаз, Лайла чувствовала, как по волосам прошлась расческа, мягкие пальцы начали перебирать пряди.

За работой Калла напевала, и Лайле внезапно взгрустнулось. Мамы не было на свете уже давно, и Лайла с трудом воскрешала в памяти прикосновение ее рук, звук ее голоса.

«Тигр, о тигр, светло горящий…»

Ладони вспыхнули, и Лайла, опасаясь ненароком поджечь платье, поспешно свела их и сосредоточилась на ковровых стенах палатки и легкой боли от заколок, скользящих по голове.

Заколки были из полированного серебра. Лайла узнала их – они хранились в шкатулке, которую она отдала Калле для уплаты долга.

– Верни их мне, – попросила Калла, закончив. – Они мне нравятся.