Магомед вдруг посерьезнел.
— Не, а ты че от жизни хочешь?
— Мне бы к президенту попасть…
— А… а че надо?
Аслан решил играть в открытую, вынул письмо. Магомед пробежал глазами, посерьезнел еще больше.
— Пошли…
В дом правительства просто так уже не попасть, там сооружают баррикады, полно черных внедорожников, дорогих седанов и людей с оружием — все, у кого есть родственники, вызвали их сюда, на случай чего. Полиция тоже есть, но старается не отсвечивать. В коридорах — хай-х… люди с оружием, кто-то куда-то бежит, кто-то с кем-то общается, встав посреди дороги. У одного из открытых окон — пулемет, смотрит своим рыльцем на улицу Расула Гамзатова. Все уже реально, по-взрослому…
Магомед, где-то обнимаясь, где-то крича, где-то протискиваясь, продвигался вперед, волоча на буксире Аслана. На этаже, где сидел президент, обернулся, крикнул:
— Давай бумаги!
Аслан отдал бумаги, и Магомед канул в толпе…
Магомед появился больше чем через час, когда уже шла кругом голова, они протолкались к выходу. Народу на площади стало еще больше, на Гамзатова рычали бэтээры.
— На, — Магомед сунул Аслану его папку, — цени. Ты мне землю зажал… а я к тебе как к родному…
Аслан открыл папку… его толкнули, кто-то бежал к кому-то обниматься, снося все на своем пути. Бросился в глаза знакомый флаг на бланке…
Дибирова Аслана Ахатовича назначить министром юстиции Республики Дагестан…
Аслан поднял глаза на друга и задал один только вопрос:
— Зачем?
Магомед толкнул его.
— Отойдем.
Они отошли за машины. Из опущенных окон надрывался Муцураев.
Ра-а-а-а-ай под тенью
Сабель.
Ты на священной войне
Ты мусульманин…
— Зачем… — скривившись в улыбке, сказал Магомед, — ну, во-первых, дружба с министром юстиции — это само по себе плюс. Даже если он такой честный, что тебе клочок земли выделить нормально не может, чтобы дом построить. Если про тебя знают, что ты с министром в деснах…
— А второе?
— Второе? Я, знаешь, тоже в этом городе живу. И мои дети живут. Может, что и получится, да же[17]?
— Пойдешь ко мне работать?
Магомед опешил
— Ты что, серьезно?
— А что не так?
— Я же не юрист.
— Один честный человек стоит десятка юристов…
Магомед рассмеялся и похлопал его по плечу.
— Ну какой я честный, в натуре? Я бандит.
— Ты честный хотя бы в том, что понимаешь разницу между добром и злом. Другие не понимают и этого, для них все едино. И все в карман. Я один республику не построю.
Магомед снова покачал головой.
— Нет. Прости, друг, но нет. Не моя тема. Мне не до этих умностей, я есть тот, кто я есть.
— То есть я буду строить новую республику, а ты на это со стороны смотреть, так?
Магомед не нашел что ответить. Аслан какое-то время смотрел ему в глаза, а потом отвернулся и пошел меж машин на площадь…
Информация к размышлению
Документ подлинный
Один из самых страшных ночных кошмаров официального Баку возвращается из небытия. В конце сентября в Дагестане был воссоздан один из самых трагичных на постсоветском пространстве общественных проектов конца XX века. Речь идет о Лезгинском национальном движении «Садвал».
В России на эту новость не обратили никакого внимания. Но в Азербайджане она разлетелась со скоростью света. Поскольку с момента обретения Азербайджаном независимости именно «Садвал» представлялся азербайджанскими властями в качестве одной из самых главных угроз молодого государства.