Вообще, наша минёрша, последнее время вела себя донельзя странно, категорически избегая не просто со мной разговаривать, но и просто находиться рядом. И такое поведение, продолжалось от тренировки к тренировке, словно она задалась целью, дистанцироваться от меня как можно дальше.

- Подожди, - произнес я негромко, но этого хватило,чтобы девушка замерла на месте, напряженно ссутулившись. - Скажи, что произошло?

Она обернулась, затравленно глядя, но ничего не ответила и я спросил вновь, - Может я тебя чем-то обидел? Или, - тут я улыбнулся, - я настолько плох был в тот раз в постели?

Вот только реакция на мои слова вышла совсем не такой как я ожидал. Внезапно губы Арины задрожжали, а из глаз покатились слезы.

- Ты чего? - спросил я немного шокированно. Неужели действительно обидел? Но та вхлипывая, вдруг произнесла:

- Всё, не могу больше врать, ненавижу себя, ненавижу! Уж лучше пусть выгоднят, но хоть совесть так грызть не будет!

- Ты чего? - вновь повторил я, теперь уже совсем ничего не понимая.

- Всё обман, всё! - тише ответила она, а затем, глотая слова, принялась рассказывать, о том, что было в ту ночь, которую я никак не мог вспомнить.

Сначала с недоверием, затем всё больше холодея и чувствуя как растет внутри сосущая пустота, я слушал, как команда, моя команда, с которой я и на тренировках был и в баню ходил, банально меня использовала. Жидко обделавшись и подтеревшись, словно туалетной бумагой. Да еще и заставив чувствовать вину за произошедшее. Лихо - ничего не скажешь. И я, похоже, знал, кто подал такую идею. Еникеева, - её план, как пить дать. Еще и бутылку вискаря дорого не пожалела, верная подруга - куда деваться. Вот только не для меня, я-то за резинотехническое изделие номер два сошел и только.

Сказать, что мне стало гадко на душе - ничего не сказать. И ведь сидели сейчас, пили со мной, обсуждали, как ни в чем ни бывало. Твари. В душе поднялась тягучая и жаркая волна гнева. Молча я вернулся обратно, краем глаза проводил прошмыгнувшую на своё место минёршу, затем, обведя взглядом вольготно расположившихся курсат, негромко но полным яда голосом, произнес, - Я всё знаю. Арина мне рассказала.

Разговоры за столом плавно стихли и девушки повернулись ко мне, а я продолжил, - Рассказала, как вы тут меня в бессознательном состоянии возбудить пытались. Подругу выгораживали, - растянул побледневшие от злости губы в подобии улыбки, - вот только обо мне у вас ни единой мысли не возникло. Ни одна не задумалась, а что нужно для Петра Иванова, всех интересовала только судьба Арины, а затем и своя собственнная шкура.

Девушки молчали, слушая меня, а я переводил взгляд с одной на другую, внимательно вглядываясь в лица. Кто-то опускал взгляд, краснея, кто-то наоборот бледнел, лишь княжна, продолжала безучастно смотреть куда-то в сторону.

- Ну а ты? - обратился я к ней, после недолгой паузы, сжав кулаки и опершись ими о скрипнувшую столешницу, - Всё утверждала, что любишь меня. Куда же делась твоя любовь? Ах-да, наверное подруг на мужиков не меняешь, понятно. А вы? - я снова посмотрел на остальную команду, - Радостно бросились ей помогать.