, рискуя при частых поворотах потерять корабль, который в любую минуту могли накрыть и потопить гигантские волны, я упорно пытался прорваться на запад. Но все мои потуги оказались тщетны: вода все-таки начала проникать внутрь корабля. Матросы выбились из сил, у многих из них появились зловещие признаки цинги. И тогда, глянув в очередной раз на черную скалу мыса Горн, у которого, как известно, нашли свое последнее пристанище многие мореходы, я решил не испытывать более судьбу. Зная, что в высоких широтах Атлантического океана в это время года господствуют западные ветры, под которыми «Диана» успешно сможет дойти до мыса Доброй Надежды, изменил ранее намеченный курс и повернул корабль на восток… – Он сделал короткую паузу, словно заново переживая былое. – Словом, вместо того чтобы подняться на север и идти вдоль Тихоокеанского побережья Америки до самого Новоархангельска, нам пришлось пересечь весь Атлантический океан и добраться до мыса Доброй Надежды, то есть уже до южной оконечности Африки. Здесь, господа, позвольте мне сделать небольшое отступление, – попросил лейтенант. – Дело в том, что, выйдя из Кронштадта, «Диана» прибыла в английский порт Портсмут. А поскольку к тому времени у России произошел разрыв отношений с Англией, я предусмотрительно исходатайствовал у британского правительства паспорт на свободное плавание «Дианы» с учеными целями. Однако даже несмотря на это, сразу по прибытии к мысу Доброй Надежды наше судно было англичанами задержано. Как мне разъяснили, вплоть до получения особого разрешения из Лондона. И только после восемнадцатимесячной вынужденной стоянки нам удалось, воспользовавшись однажды крепким ветром и темной ночью, ускользнуть от окружавших нас английских судов. Затем, преодолев весь Индийский океан и выйдя наконец в Тихий, «Диана» смогла в итоге прибыть в Петропавловскую гавань. Две зимы я провел на Камчатке и лишь в мае этого года, когда растаяли льды в Авачинской губе, взял курс на Новоархангельск. Вот такая вот получилась у нас одиссея, господа.

Слушатели молчали, переживая рассказ лейтенанта каждый по-своему. Затянувшуюся паузу нарушил Воронцов:

– Василий Михайлович, но из всего вами сказанного следует, что в Кронштадт вы теперь будете возвращаться снова через мыс Горн. Так?

– Совершенно верно.

– Жаль!

– Отчего же, Алексей Михайлович? Ведь этот путь гораздо короче, чем если бы нам пришлось идти через мыс Доброй Надежды, – искренне удивился Головнин.

– Просто у меня в связи с этим вашим маршрутом рушится давняя мечта о кругосветном плавании…

– Вот оно что… – сокрушенно покачал головой лейтенант. – Да, это действительно так, к сожалению. Но зато, – воодушевился он, – с нами вы пересечете экватор целых четыре раза!

– Да хоть десять, Василий Михайлович, – удрученно махнул граф рукой. – Все равно ведь кругосветного плавания не случится…

Головнин неожиданно рассмеялся:

– Алексей Михайлович, так останьтесь в Новоархангельске еще годика на три-четыре и тогда сможете осуществить свою мечту о кругосветном плавании уже со следующей экспедицией!