Когда я захожу домой со своей приятной ношей, то могу, наконец, выдохнуть с облегчением.

Несу Лизу в свою бывшую комнату, укладываю в кровать, наблюдая за тем, как она ворочается, пьяно что-то бурчит себе под нос.

Но, спустя непродолжительное время, она обращает на меня заинтересованный взгляд. Мертвой хваткой цепляется за мою рубашку, причем так сильно, что одна из пуговиц отрывается.

Лизе кажется это забавным, и она начинает расстегивать остальные, глупо улыбаясь своим мыслям.

Я без сомнений могу вырваться из ее коварных рук, но, если признаться честно, делать этого не хочется. Интересно узнать, до чего она сможет дойти в таком состоянии.

Даю ей волю делать со мной все, что она хочет. А девушка уже снимает с меня рубашку, с интересом рассматривая мое тело.

Я только за, пусть любуется, ведь я тоже не против посмотреть на нее, но пока ничего не предпринимаю.

— Мне нравятся твои татуировки, — восторженно говорит она, трогая мои забитые руки, задевает старые шрамы, заставляя там самым меня вздрагивать.

От невесомых касаний начинаю терять рассудок, а то, как она облизывает свои пухлые губки, делает меня еще более напряженным.

Помню, что хотел отвести ее в ванную комнату, но оторваться от неё выше моих сил. Как бы я хотел, чтобы она вела себя со мной так же, находясь во вменяемом состоянии, но приходится довольствоваться этой странной ночью.

— Какая тебе нравится больше всего? — задаю вопрос, желая узнать ответ.

Она задумывается, прикладывает маленький пальчик к губам и прикусывает его. Ее улыбка такая беспечная, что в груди все сжимается.

— Та, что на спине, там…

Хмурится, вспоминает, а я не помню, чтобы ходил перед ней голым, она точно не могла видеть, если, конечно, не подглядывала, а зная Лизу, она могла пойти на такое, слишком любопытная.

Это не всегда хорошо, как показал этот вечер. Были бы мы в более тесных отношениях, я бы устроил ей не хилую взбучку, но сейчас не готов к скандалу.

— Шакал, — отвечаю за нее. — Хочешь посмотреть на него поближе?

— Да, очень хочу!

Не думал, что так все обернётся, но раз она хочет, то могу и показать. Лиза полна сюрпризов.

Поворачиваюсь к ней спиной, сразу ощущая теплые пальцы, что ведут по контуру татуировки.

Многих баб он пугал, не нравился, но я наколол его не для того, чтобы сучки текли. Он выражает мою суть, которую видели мои… Мои настоящие родители. Жалкий пес, безумный шакал, весь в своего вечно сидящего по тюрьмам ублюдка отца.

Сука, которая меня родила, в последствии часто так меня называла, иногда я слышу ее противный скрипучий голос во сне. И пронзительный крик годовалого ребёнка.

Из мыслей меня вырывают острые ногти, что проходятся по чувствительной коже на шее.

Вздрагиваю.

Моя девочка совсем разошлась и принялась массировать все, что видит. Я не особо люблю, когда ко мне прикасаются, особенно я не люблю, когда кто-то за моей спиной, но с ее стороны я не ощущаю никакой угрозы, хотя давний страх получить удар в спину все равно присутствует.

— Лиз… — не узнаю свой хриплый голос, прокашливаюсь. — Лучше не делай этого.

— Что именно не делать? — смеётся она, спотыкаясь о слова. — Он такой большой и страшный, как и ты сам.