Отрепьев решил не сдаваться, подобрал новый состав и дал на апробацию Полине, которая как раз собирались участвовать в крупных соревнованиях.

Первое место жена Ежи заработала с блеском, опередив ближайшую соперницу почти на полминуты. В спортивном плавании, где речь идет о долях секунды, мигом заголосили о новой звезде. Проба на допинг не принесла никаких неожиданностей. Счастливая Полина прилетела в Москву и через три месяца заболела… Теперь она не живет, а существует в Репневе.

Таисия Федоровна налила мне еще чаю и спокойно продолжила:

– Самое отвратительное, что, убив одну спортсменку и сделав инвалидами несколько человек, Ежи не бросал своих опытов. Он постоянно находился в поисках новых препаратов.

– Зачем?

– Так деньги, милая! Тренеры и спортсмены отваливали врачу, сумевшему помочь вырвать победу, бешеные суммы.

– Как же он не боялся, что его посадят? Врач пожала плечами:

– Чувствовал свою безнаказанность. Родителям умершей гимнастки федерация, насколько знаю, купила квартиру, чтобы те не шумели. Вторая девочка, оставшаяся парализованной, получила денежную компенсацию. Впрочем, Ежи, очевидно, хорошо усовершенствовал свой «коктейль», потому что больше неприятностей у него не случалось. Хотя последнее время мы нечасто виделись.

– Никто не поднял шум, а вы? – возмутилась я. – Ведь зять сделал вашу дочь беспомощным человеком! Почему вы молчали? Отчего не кричали на всех перекрестках об Отрепьеве?

Таисия Федоровна вытащила из комода сигареты.

– После драки кулаками махать никакого смысла нет. Если бы Полина пришла ко мне посоветоваться до того, как начала пить «чудодейственное» средство, я мигом подняла бы шум. Но после того, как Поля свалилась! Надо было устраивать ее в хорошую больницу, лекарства, врачи… У меня таких денег нет, а Ежи обеспечен. Вот я и поставила условие: пока он ухаживает за моей дочерью, я молчу. Стоит ему перестать платить, пойду в редакции газет и подниму дикий шум, журналисты обожают жареные факты.

– Наверное, все же Ежи хорошо относился к Полине, – пробормотала я, – он приносил для нее множество новейших лекарств.

– Какая наивность, – подскочила Таисия Федоровна, – да этот негодяй продолжал использовать бедную Полечку в качестве лабораторной мыши. Он искал препарат, способный поставить ее на ноги. Денег хотел и славы! Но господь все видит! Как я мечтала о его смерти!

– Но после кончины Отрепьева вы не сможете оплачивать пребывание дочери в люксе! Ей придется переезжать домой! Или, не дай бог, стать бесплатной пациенткой.

Таисия Федоровна осеклась, потом протянула:

– Действительно, об этом я не подумала!

Я вышла от пожилой дамы в самом дурном расположении духа. Ляли здесь нет, и Ежи никогда бы не привез ее сюда. Отрепьев очень хорошо знал, как к нему относится теща. Так куда подевалась девочка?

Пока в голове крутились мысли, ноги несли меня в издательство. На этот раз охранник улыбнулся мне и неожиданно сказал:

– Здравствуйте, давно не заглядывали, новенькое написали?

Я почувствовала невероятную гордость. Вот оно как, секьюрити посчитал меня настоящим писателем. Стараясь сохранить невозмутимый вид, я небрежно ответила: