– Помогите, – понесся по квартире крик, больше похожий на вой. – Помогите…

Звуклетел из детской. Чуть не упав на повороте, я вылетела в коридор и побежала по узкому бесконечному помещению.

– Помогите… – неслось мне в уши, – ну кто-нибудь…

Распахнув рывком дверь, я увидала Асю, держащую на руках Лялю. Ребенок лежал, откинув голову и свесив руки.

– Она не просыпается, – сказала Ася, – открой скорей балкон.

Я распахнула дверь. Холодный ноябрьский воздух ворвался внутрь. Ася выскочила наружу.

– Лялечка, открой глазки, Ляленька…

Но девочка продолжала безвольно висеть. Несмотря на ощутимый холод, ее бледная кожа не покрылась мурашками. Я повнимательней посмотрела на круглое личико и схватилась за стену. Лялечка, не мигая, смотрела куда-то вдаль. Маленький рот приоткрылся, нос вытянулся, а глаза… Я просто не могу описать вам их выражение. Ляля, казалось, видит нечто скрытое от всех, недоступное нам, пока еще оставшихся на земле.

– Ляля!!! – заорала Ася. – Ляля!!!

На соседний балкон выглянул мужчина. Я достаточно хорошо знаю этого дядьку. Зовут его смешным именем Ежи, и он квалифицированный кардиолог. Когда у Олега начались неприятности с давлением, Ежи живо подобрал ему препараты, которые поставили моего мужа на ноги. Его необычное имя сочетается со смешным отчеством, и, на мой взгляд, он немного комично представляется: Ежи Варфоломеевич. Правда, мне, наверное, не следует посмеиваться над чужими именами, поскольку у самой в паспорте стоит Виола Ленинидовна Тараканова.

Ежи мигом оценил обстановку, перескочил на наш балкон и, втолкнув Асю в комнату, приказал:

– Налей ей воды.

События понеслись, словно скорый поезд на зеленый свет. Невесть откуда появился Сережа и принялся обнимать жену. Потом появился врач, отчего-то только один. Всех посторонних, включая родителей, выпихнули в коридор. Мы с Сережей привалились к косяку и стали вслушиваться в непонятные звуки, доносившиеся из детской.

– Сюнечка, – полетело из коридора, – поди сюда. Словно сомнамбула, Ася двинулась на зов.

– Ты пойди сядь в гостиной, – остановил ее муж.

– Розалии Никитичне надо сменить памперс, – тихо ответила жена.

– Ничего, полежит так, – отрезал Сергей.

– Она не любит…

– Перебьется! – побагровел мужчина. Он хотел сказать еще что-то резкое, но тут из детской вышел врач и устало сказал:

– Все.

Ася дернулась и прошелестела:

– Пойду дам Розалии Никитичне новый памперс.

– В каком смысле все? – пробормотал Сережа, сникая на глазах. – Хотите сказать, что Лялечка проснулась?

Доктор слегка замялся, но потом решительно ответил:

– Ваша дочь умерла.

Я прижалась спиной к стене. Умерла? Да быть того не может. Ум отказывался верить в этот кошмар. Пару часов назад подпрыгивающая Лялька получила от меня “Киндер-сюрприз”, тут же разломала и слопала шоколадку, а пластмассового бегемотика понеслась показывать полупарализованной бабушке, потом она начала капризничать, упираться, не желала укладываться спать, и Аське пришлось шлепнуть дочурку. Та мигом заревела… Одним словом, все шло так, как и должно было быть.

Умерла! Да Ляля за всю свою недолгую жизнь ни разу не болела. Она пошла в полтора года в частный садик, такой, где на двух детей четыре няни, и благополучно избежала разнообразных инфекций. Что с ней приключилось?