Второй таракан выскочил из книжного шкафа и понёсся ко мне. Де Мейер недоумевающе посмотрел на него и снова топнул ногой.

Я влил ещё секунду.

В углу, за кожаным диваном, запищали мыши.

– Удаление из дома тараканов и клопов – мой подарок вам, – сказал я, на миг оторвав дудочку от губ. Эх, не сообразил сразу! Можно было ещё цену поднять, теперь уже не получится.

Пищало уже отовсюду. Мыши и крысы оказались покрепче, чем насекомые – они сопротивлялись зову.

А я торопливо шёл к выходу, на ходу прихватив с вешалки свою шляпу. Насекомые шелестящим ковром ползли следом. Когда приближались слишком уж близко, я на миг прекращал играть и покровительственно кивал ростовщику.

Тот был в ужасе. Наверное, и не подозревал, сколько гадости живёт в большом старом доме. Эта тайна хорошо известна слугам и поварам, но не господам в напудренных париках.

Впрочем, даже слуги были шокированы. То из одного, то из другого конца огромного дома раздавались удивлённые крики и испуганные вопли.

Дверь я открыл пинком, заодно откинув жирную старую крысу, пытавшуюся забраться в дом с улицы. Не рассчитал немного расстояние, на котором действует руна!

Де Мейер семенил за мной и, надо отдать ему должное, помогал обороняться от слишком близко подобравшихся грызунов и насекомых. Немало тараканов и крыс уже пали от его щегольских, до блеска начищенных башмаков.

На улице моё появление вызвало фурор. Всяческая ходячая и прыгучая мерзость выбиралась из благопристойных фахверковых домов в два-три этажа. Детвора вопила от восторга, девушки и женщины – от страха и омерзения, мужчины… мужчин, к счастью, в разгар рабочего дня было немного. А то я рисковал получить проблемы с кем-нибудь покрупнее крысы.

К счастью, река была поблизости, на чём и строился мой план. Неспешная и неглубокая, но широкая здесь, вблизи устья, речка Шпия несла свои воды в море. Многочисленная рыба ещё не догадывалась, какое угощение ей предстоит.

– Волшебник, волшебник! – верещали дети, бежавшие вслед за мной.

– А ну вон! – рявкнул я. – А то и вас заколдую и уведу!

Дети с хохотом отбежали в сторону, но преследование не прекратили. Только принялись вопить на разные лады:

– Чародей! Чародей уводит меня за собой!

Вот так и рождаются легенды о злых колдунах.

Лодочник, которому было заплачено загодя, поджидал меня у причала. Смолил трубку, откинув голову, подставлял лицо нежаркому зимнему солнышку. При моём появлении лодочник привстал, увидел процессию и вытаращил глаза. Схватился за весло, явно намереваясь немедленно отчалить.

– Вот только попробуй! В клопа обращу! – заорал я, и лодочник, струхнув, застыл.

– Он убьёт тебя, лодочник! – вопили гадкие дети.

Придерживая шляпу, я прыгнул в лодку, не прекращая играть на свирели, и знаком разрешил лодочнику взяться за весло. Уговаривать того не пришлось, и мы начали удаляться от берега.

– Вы бы хоть сказали, господин волшебник, – бормотал лодочник. – Вы бы хоть намекнули как-то!

Шелестящий ковёр насекомых ссыпался за мной в холодную, едва не схваченную льдом реку. Поверх тараканов, клопов и блох неслись крысы, мыши и подхваченный заклинанием котёнок. Де Мейер внезапно вырос в моих глазах, ловко выцепив котёнка из мерзкого шествия. Мы удалялись от берега всё дальше и дальше, лодочник стоял на корме и орудовал веслом, периодически колотя самых плавучих крыс.