Ее глаза меняли цвет, как на полотнах импрессионистов.

– …Но я тоже окунулась в твою. Я в курсе. Камиль…

Николя стойко перенес удар. Почувствовал гнев, который быстро улегся. Он не мог злиться на нее за то, что она узнала, и тем более за то, что ничего не сказала ему. По сути, они играли в одну и ту же игру. И Николя продул партию.

– Мне очень жаль, что такое с тобой случилось, – продолжила Одри. – Искренне жаль. Знаешь, американская поговорка гласит, что не нужно судить другого, пока три луны не походил в его мокасинах. Я знаю, что ты судил обо мне поверхностно, знаю, что ты принимаешь меня за ту, кем я не являюсь… Поэтому я тебе кое-что покажу. Я хотела все тебе объяснить в воскресенье, ждала в порту Ван Гога, но ты не пришел. Хотела поехать с тобой в ясли, ты от меня отказался. Но сейчас ты тоже имеешь право знать правду.

Одри пошла за своим мобильником. Нажала большим пальцем на экран там, где высветился «Ролан». Ее глаза сияли внутренним светом.

– Этот телефон звонит каждый день ровно в семь утра. И не перестанет звонить, пока я не подойду или не отключу его. И он никогда, никогда не забывает. Не бывает дня, чтобы этот звонок не раздался, будь то выходные или взрыв бомбы. Это его голос будит меня по утрам, голос, полный всех цветов радуги, пока я заперта в этой квартирке. Всегда в хорошем настроении, всегда с лучшими намерениями. Его настоящий голос, Николя! Как я могу без него обойтись, как я могу его не слышать?

Она нажала на отбой, потом вывела страницу Ролана на свой компьютер.

– Как жить без его сообщений, без воспоминаний, которые он постит, без фотографий и видео, где мы вместе? – Она указала на письмо. – Вот уже больше года я общаюсь с мертвецом.

– Ты знаешь, сколько зарегистрированных в Facebook людей умирает в минуту?

Одри приготовила чай. Они сидели друг против друга: он – в кресле, она – на диване. Между ними пролег коридор мрака, куда не проникал ни один луч света.

– Трое. Меньше чем через пять лет мертвецов в этой сети станет больше, чем живых. Настоящее кладбище. И тебе, живому, Facebook напомнит, чтобы ты не забыл поздравить с днем рождения этих мертвых, про которых ты даже не знаешь, что они умерли. Усопшие посылают тебе просьбы о лишней жизни на Candy Crush[103]. Что делать со всем этим, Николя? Должны ли мертвые продолжать жить в сетях? Должны ли получать просьбы о добавлении в друзья от тех, кто не знает об их кончине? Должны ли те, кого называют «цифровыми гробовщиками», то есть служащие, которым за это платят, убирать их учетные записи? Или же они должны превратиться во что-то вроде мемориала, где люди могут собираться, как на могиле?

Белланже исчез в тени, чтобы поставить свою чашку. Перспектива поздравить с днем рождения мертвеца, осведомиться, как дела и куда тот собирается в следующий отпуск, леденила ему кровь. Он подался вперед, зажав руки между коленями. Одри открывалась, и он не мог этого упустить.

– Николя терпеть не мог свою фамилию, Сулар[104]. На факультете над ним смеялись, а рыжая шевелюра и белая, как у Пьеро, кожа вряд ли могли помочь делу. Сулар – алкаш, Сулар – дегенерат. Поэтому, когда была возможность, Николя говорил, что его зовут Ролан Казулуа, анаграмма его настоящего имени. Кстати, его вторым именем было Бертран. И эти данные он использовал два года назад для создания профиля в Facebook… Когда Николя погиб на Английской набережной, профиль Бертрана продолжил существовать.