– Вы дочь Никитина? – удивилась я. – Но у них с женой детей не было.

– С супругой не получился ребенок, – поморщилась Наташа, – а с любовницей легко. Моя мама Тоня из общины в Агафине. Виктор взял ее в дом горничной. Мамочка была очень красивая, стройная, послушная. Не то что его жена Вера, крикливая толстуха. Законная половина уедет по делам, а Никитин в спальню Тоню приглашает. Понятия не имею, знала ли Вера, от кого их домработница родила. Я появилась на свет, когда Никитин уже был не молод. Ко мне в их доме относились очень хорошо. Хозяева никогда меня не ругали, Виктор Маркович говорил:

– Тата, бери в библиотеке книги, если вопросы возникнут, иди ко мне.

Я считала владельцев дачи кем-то вроде своих дяди и тети. Они, кстати, привечали всех детей, воспитывали нас, могли сурово наказать, но розги доставались тем, кто плохо себя вел. Чаще всего Зельде. Последняя совершенно не нравилась ни моей маме, ни Вере.

– Вот уж нашла Дотя себе на голову радость, – говорила Никитина, – ни грамма послушания в девчонке нет.

Дружба связывала меня с Никой, а та не расставалась с Полиной. Они везде ходили парой. Если общаешься с Фоминой, значит, ищи Полю рядом. Мне Ковалева не нравилась. Никогда не поймешь, что у нее на уме, она очень редко говорила. Но я старалась с ней подружиться. Поля не только со мной играла в молчанку. Она и с Зельдой, и с Никой, и с Гортензией так же себя вела. А вот в присутствии Анастасии Погодиной становилась веселой и болтливой. Анастасия старше всех нас лет, наверное, на десять, может, на пятнадцать. Мне она казалась старухой. Но когда тебе десять, а кому-то двадцать, ты считаешь его пенсионером. В детстве это огромная разница. Погодина не отталкивала меня, она училась в Москве, часто приезжала в Агафино, Анастасия занималась растениями. Ее мать Клавдия славилась тем, что выращивала все что угодно, этот дар она получила от бабки Татьяны, а та дружила с Зинаидой, женой Мартына. Помните, что его расстреляли за убийство членов общины, которые разуверились в славянских богах? Не забыли, что Зинаида умерла в лагере? Жена во всем помогала мужу, она выращивала в своем огороде травы и ягоды, готовила из них вкусный чай.

Наташа заглянула мне в глаза:

– Вижу, что вы думаете: «И откуда ей все известно? Ребенку этого не расскажут». Верно. Но я уже говорила вам о своем хобби подслушивать беседы взрослых. Я достигла совершенства в этом деле, знала, где спрятаться, чтобы меня не нашли. Почему я так себя вела? Ника дружила с Зельдой, они вечно куда-то вдвоем удирали. Полина вилась хвостом за Анастасией или бежала к ее матери. Ковалевой нравилось ухаживать за растениями, она во всем подражала Погодиной. А я вроде со всеми поддерживала хорошие отношения, но подруги у меня не было. В таком же положении была и Гортензия. Но с ней я не хотела контактировать. Подслушанные беседы давали мне иллюзию значимости. Никому не сообщала, что узнавала, просто испытывала удовлетворение. Не хотят девочки со мной своими секретами делиться? Да пожалуйста, я побольше их знаю. И не только подростковые тайны мне ведомы, но и взрослые! Подруга, о которой я мечтала, появилась, когда в Агафине поселилась Василиса. Ее родители, члены общины, жили в городе, когда отец погиб, мать переехала в Агафино.