— У художников есть свои излюбленные цвета. Врубель, например, тяготел к голубому и синему.

— Нет. В Лондоне действительно туманы розовые. И по очень простой причине. От красного кирпича, из которого в основном были построены здания. И от печного отопления.

Уголь, искры. Казалось бы, Моне, импрессионист, фантазия красок. На поверку — открыл реальную зависимость. А лучше сказать — увидел.

— Мне трудно спорить, я не знаток.

— Думаешь, я знаток? — засмеялся Иван Васильевич. — Поневоле начнёшь кое в чем разбираться, когда тебя это окружает. — И неожиданно спросил: — Кстати, ты не можешь достать набор цветных японских фломастеров? Может, кто из знакомых бывает за границей?

Я хотел сказать: только бывший муж моей будущей жены…

— Нет.

— Жаль. Отличная, говорят, вещь для набросков. Особенно на холоде. Мама увлеклась зимним пейзажем. — На его лице промелькнула извинительная улыбка. — Видишь, что теперь меня занимает?

— Это огромный мир, — сказал я многозначительно.

Но Иван Васильевич понял не так:

— Не говори! Достать хорошие кисти, холст, заказать нужный багет… Одним словом, серьёзное мероприятие.

Бывший зампрокурора задумался. Мне начало казаться, что ничего путного из нашей встречи не выйдет. Его мысли совсем о другом. Какое там убийство, какое следствие…

Иван Васильевич поднялся:

— Ну пот что. Чувствую, разговор будет большой. Пойдём-ка на кухню, чайку попьём. И спокойненько потолкуем. — Потом добавил, словно перед кем-то оправдываясь: — Не маленький, приеду на два-три часа позже…

На кухне мы разговорились по-настоящему.

— Сомнительно, стоило ли приплетать к убийству Залесской Данилова-Савчука, — сказал он, выслушав до конца.

— Почему же. Он подозревается в убийстве, ведёт себя странным образом…

— Естественно. Человек скрывается, боится своей собственной тени.

— Исчез на следующий день…

— Элементарно сдрейфил. В деревне что-то случилось.

И он дал тягу. Свистните посреди улицы в милицейский свисток. Кто попытается скрыться? Преступник. Хотя, может быть, совершил преступление десять лет назад. Это и, довод.

— Он бывал у Залесских…

— Ну и что? Голубчик мой, представь себе ситуацию:

беременная женщина, вот с таким животом. Ну что может быть между ней и этим парнем? Глупость. Я понимаю, убить с целью грабежа. Нет его, грабежа-то.

— Так ведь и официантка в Алма-Ате убита не с целью ограбления. Может, он просто психопат.

— Нет и ещё раз нет, — категорически отрезал Иван Васильевич. — На убийство в психопатическом состоянии это не похоже. Вы плохо слушали лекции по судебной психиатрии. Более того, Яшин все разложил вам по полочкам.

Обратите внимание, как убийца все рассчитал, стервец. Милицию обманул, врача, следователя. А ты говоришь — психопат, истерик…

Мой бывший шеф был в ударе. И хотя говорил резко, такая беседа меня устраивала.

Но проверить все-таки надо было, — попытался оправдаться я.

— Надо. Проверил, не сходится — со счётов этого Дапилова-Савчука. Поехали дальше. Теперь об этих двух гаврпка.х, крепко спавших в ночь убийства. О Коломойцеве и Залесском. Алиби. Ничего не поделаешь. — Иван Васильевич посмотрел на меня выжидательно.