— Я хочу, чтобы вы знали, мистер Картер, — сказал Кендалл, прервав наконец молчание, но не в силах посмотреть молодому человеку в глаза. — Я думаю, что вы хорошо потрудились в этом плавании. Причем в довольно сложных условиях.

— Спасибо, сэр, — удивленно произнес старпом.

— Знаю, поначалу мы плохо ладили, но затем ваша работа произвела на меня благоприятное впечатление. И я не из тех, кто оставляет подобные вещи без внимания.

— Очень любезно с вашей стороны, сэр, но, право же, в этом нет необходимости. Я знаю, как трудно бывает смириться, когда испытанного коллегу заменяет новичок.

— Да, — пробормотал капитан, желая подчеркнуть, что Картер не заменил его, а просто исполняет его обязанности на время болезни.

— Никаких вестей от мистера Соренсона, сэр?

Капитан покачал головой.

— Никаких, — ответил он. — Но вам наверняка не терпится вернуться к жене, — добавил он, почувствовав, что на дружеское замечание необходимо ответить тем же.

При упоминании о супруге лицо Картера расплылось в улыбке.

— Да, надеюсь успеть на корабль, который третьего августа отправляется обратно в Европу, сэр, если это будет удобно. В смысле, если точно прибудем вовремя.

— Да, прекрасно.

— Я вернусь примерно за месяц до рождения малыша, но лучше подстраховаться.

Кендалл встал, не желая продолжать разговор на эту тему: семейная жизнь интересовала его ничуть не больше, чем инспектора Дью. Для обоих этих мужчин важнее всего была карьера.

— Не говорите команде до завтрашнего вечера, — сказал он. — У них хватит времени, чтобы свыкнуться с этой мыслью перед прибытием в Канаду. И хорошенько растолкуйте им, что пассажирам сообщать ничего нельзя, а не то начнется конец света. Если кто-нибудь проболтается, я найду этого человека, кем бы он ни был, и тогда ему больше никогда не плавать на судах Канадского Тихоокеанского флота.

— Понял, сэр, — сказал Картер и, встав, направился к двери. Он был доволен, что капитан предложил ему наконец скромную оливковую ветвь, ведь сам он, едва поднявшись на борт, изо всех сил старался жить согласно высоким требованиям этого человека. Ну не виноват же он в том, что у мистера Соренсона лопнул аппендикс. — Никогда нельзя точно сказать, сэр, правда? — произнес он, глянув перед уходом на капитана.

— Что-что?

— Говорю, никогда нельзя точно сказать. О людях. Что они собой представляют. В смысле, этот мистер Робинсон, выглядит так, словно и мухи не обидит. Ну а Эдмунд… я хочу сказать, с одной стороны, она действительно похожа на мальчика. Наденьте на нее мужское пальто и шляпу, и у вас не останется никаких сомнений, что она — мужчина. Думаете, она знает, что он совершил?

Кендалл пожал плечами.

— Трудно сказать, — ответил он. — Если знает, то дура, что остается с ним. Какая женщина захочет жить с мужчиной, расчленившим свою предыдущую жену? Она будет бояться даже косо на него глянуть — вдруг достанет свои ножи? А если не знает, то ей тоже, возможно, грозит опасность. Надеюсь, вы по-прежнему внимательно за ними следите?

— Да, конечно.

— Осталось каких-то пару дней. И тогда мы уж точно узнаем правду.