Сверху раздается оглушительный рев.
Я оглядываюсь, и волки поднимают свои морды.
На холме, освещаемый холодным светом луны, стоит он.
С первого взгляда на него я понимаю, что это и есть то самое, хуже чего быть не может, от чего я убежала в лес, полный волков. Потому что смерть от клыков зверей лучше. Все что угодно лучше.
Он стоит на мощных полусогнутых лапах, расставленных в стороны. У него тело волка и человека одновременно. Широкие плечи, мощные, в буграх мышц, передние лапы с похожими на человеческие пальцами, на концах скрючились черные когти. Тело его покрыто серой шерстью.
В зверском оскале, открывающем острые и огромные, точно сабли, клыки, нет ничего человеческого. Но это не морда волка, это лик зверя, перекошенный яростью. Взгляд красных глаз направлен на меня.
Я беспомощно отползаю к волкам, которые опускают морды к земле и скулят по-щенячьи, а зверь становится на четыре лапы, пружинит — и прыгает…
Меня разбудил собственный крик. Я заметалась на подушках, пытаясь высвободиться из смертельной хватки, молила о пощаде, не понимая, что запуталась в одеяле.
Сквозь сон донеслось:
— Эя, Эя! Милая маленькая Эя! Тише, тише. Это всего лишь сон. Это я, Андре, я с тобой, Эя! С тобой!
Я попыталась высвободиться — не получилось. Чья-то ладонь легла на мои губы.
— Тише, родная, ты так всех постояльцев разбудишь, а еще люди подумают, что заезжий хлыщ бьет свою жену по ночам смертным боем.
— Андре?
Я замотала головой, стряхивая остатки сна.
В неверном свете розового мотылька показалось, что глаза Андре сверкнули красным. Я снова вскрикнула, пытаясь отползти назад, но меня держали крепко.
Тело содрогалось, зубы стучали.
— Андре, это и вправду ты? — прошептала я и, когда меня снова заверили в этом, разрыдалась. Уткнулась в грудь обнимающему меня жениху и рыдала. Андре терпеливо ждал, пока всхлипывания утихнут, прижимая к себе, гладил по голове, называл феей Эей, заверял, что не оставит одну и на миг никогда-никогда.
Когда рыдания утихли, Андре спросил, что произошло, и я снова задрожала.
— Мне снились волки, Андре, — слабым голосом ответила я.
— Бедная маленькая Эя, — нежно проговорил Андре и снова погладил меня по голове. — Тебе нечего бояться, пока ты со мной. Я же обещал тебе, помнишь?
Я подняла на него заплаканное лицо и только сейчас поняла, что лежу в одной постели с мужчиной. Попыталась отодвинуться, но мне не дали.
— Лежи, — сказал Андре, — и попробуй уснуть. Я буду рядом, охранять сон своей маленькой Эи. Я лежу поверх одеяла. Этикет это позволяет.
— Да что ты? — фыркнула я, и мы оба засмеялись.
— Андре, — позвала я его. Приподнялась на локте, натягивая одеяло до подбородка, и быстро заговорила: — Я видела часовню по дороге сюда. Давай обвенчаемся здесь, пожалуйста! Мне страшно, Андре! Мне никогда еще не было так страшно.
В ответ меня прижали покрепче и поцеловали в лоб.
Губы у Андре мягкие и теплые, мне показалось, что они немного дрожат, а он как-то странно, тяжело дышит, но голос его, когда он заговорил, был твердым:
— Послушай меня, Эя, малышка. Выслушай внимательно, что я тебе скажу, хорошо? Я лишил тебя права быть невестой. Я увез из принадлежащего тебе замка тайно. Я виноват, что в жизни моей маленькой Эи не будет благословения старших и всего-всего, что нужно для венчания. Но я обещаю тебе самую пышную свадьбу, которую ты только можешь себе представить! Все, чего ты достойна! Лучшие портнихи Делла-Ров сошьют для тебя наряды. Я преподнесу шкатулку фамильных украшений нашего рода, и мы закажем все, что тебе захочется, лучшим ювелирам королевства. Наше венчание не будет тайным, в какой-то придорожной часовне. Мы обвенчаемся на берегу моря, под аркой, увитой белыми розами. На украшенном цветами корабле поплывем на остров, и вокруг будут прыгать, взлетая над волнами, дельфины, они будут радоваться за нас, прославлять наш священный союз. Мы будем только вдвоем на волшебном острове, где растут инжир с кулак, и гранаты размером с голову. Только ты и я, как первозданные люди! И я буду любить свою леди де Шеврез… Я не раз утомлю тебя своей любовью… Но не по дороге, не впопыхах, Лирей. Ты не заслуживаешь такого…